Спасти генерала Траяна

Смиле Бо

– Не, Вит, он не дышал... Я знаю, не впервые ведь. Если бы мы его потащили, нас бы тоже кокнули. Ему уже не поможешь...
– он мгновенно вздрогнул, как всхлипнул. И снова выдавил.
– Саньку гады убили...

Резко отвернулся, как будто собрался чихнуть, закрыл лицо руками, мелко беззвучно задрожал.

Виталик обессиленно опустился на диван. Всё, и Саши больше нет. И Саши нет, вашу тварью мать! Позавчера похоронили Васю. Не сумели отмазать от армии. А там деды замучили его. Семён годами в психушках лежит...

Нельзя забирать в армию тех, кого любил Траян. Они там погибают. Они везде погибают. Неродной им этот мир.

– Когда он, на фиг, вернётся! Сколько его можно ждать?!
– рыдающий басок Андрея предательски сорвался в подростковый фальцет.

– Он вернётся, - сурово сказал Виталик.
– Обещал, значит, обязательно вернётся. Надо только дождаться. Он никогда не обманывал.

– И мы будем есть, сколько хотим?
– подал слабый голос Артём.
– Как раньше?

– Да, он каждому даст, что нужно, никому не придётся воровать.

Артёма не было, когда Траян уехал. Он знал о Траяне от старших ребят, потому особо любил, когда рассказывали о прошлых временах.

– И он меня будет жалеть?

– Он обнимет тебя, поцелует и назовёт своим зайчиком. И ты сразу поймёшь, что больше ничего плохого на свете не случится...

– А меня он тоже назовёт зайцем?
– подал голос Ваня.

– Ещё чего!
– бескровные губы Артёма скептически скривились. Даже в таком состоянии он ревновал мальчиков к Траяну.
– Какой ты заяц - ты ещё микроб.

– Вань, что с твоей ногой?

– Ничего, - буркнул Ваня.
– Собака укусила, несильно.

– Подвинься сюда, посмотрю.

– Отстань!
– Ваня с силой оттолкнул руки Виталика, затравленно вжался в угол дивана.
– Никогда он не приедет, никогда! Нет никакого Траяна, вы всё врёте! Я же вижу! Если бы он был, он бы давно приехал, а не смотрел, как нас мучают. Никто нас не защитит, всех убьют, всех!

Виталик схватил отбивающегося мальчика в охапку и затащил на колени.

– Тебя он назовёт котёнком, - сказал он.
– Он малышей называет котятами. Вот так положит на колени и будет гладить. И тебе станет радостно-радостно и легко-легко.

– Врёте, врёте все!

Ваня для вида ещё немного посопротивлялся, он быстро отходил.

– Вит, кто такой этот Трим? Почему он хочет, чтобы мы умерли?
– спросил он уже спокойно.

Виталик поёжился.

– Это не человек, Ванечка. По крайней мере, не один человек. Триумвират, трое в одном. Когда-то у них были человеческие имена, я уже точно не помню: Маразинкевич, Милофонов и Мизогина, как-то вот так. А потом они срослись и стали как Змей Горыныч, с тремя головами. Они, может, и сами хотят превратиться обратно в добрых, но не могут.

– Что же теперь будет?
– жалобно спросил Ваня.

– Без рыцаря уже не обойтись... Чудовищу надо отрубить головы, тогда пленники выйдут на свободу.

–

Но почему это с ними так?

– Люди говорят, что у них таракан в головах - один. Общий. Не так, как у нас: не у каждого свой, а один на троих.

– А это, случайно, не Траян, один на троих? Что-то подозрительно похоже, - с суровым лицом сказал Андрей. Глаза его ещё были мокрые.
– Мы не обманываем себя. Может, он ушёл к нашим врагам, а мы и не знаем?

Виталик помотал головой:

– Нет, исключено. Траян только на один мозг. Это разные цивилизации. У коричневых коллективный разум, как у муравьёв или пчёл. А у голубых индивидуальный - каждый сам личность. Коричневые слепые, не видят, что война: один умрёт, другой на его место станет, и не заметят. А мы как дети на чужом поле боя. За каждого страшно. Тысячи лет они зверски истребляют наш добрый народ. Может быть, нас всех убьют. Траян говорил, что скоро наступит решающий момент. Точка сингулярности, когда уже не может всё оставаться по-прежнему.
– Виталик замолчал.
– Но Траян почему-то не едет, - сказал он тихо.

– В далёком тревожном военном году

Под гром батарей у Земли на виду

Стояли со взрослыми рядом

Мальчишки у стен Ленинграда, - внезапно затянул хриплым голосом Артём. Мальчики оживились. Подхватили вразнобой. Виталик пел вместе со всеми.

– И мы никогда не забудем с тобой,

Как вместе со взрослыми приняли бой.

Им было всего лишь тринадцать,

Но были они ленинградцы!..

– Не хочу, не хочу!
– Семён отбивался от чёрной воды, врывающейся в глотку.
– Я всё равно не утону, у вас ничего не выйдет!

Он открыл глаза, осторожно поднялся, преодолевая боль, сел на кровати. Спал, как всегда, одетый.

– Сейчас поем - и мы снова пойдём туда, - сказал он.

– Ты уверен, что у тебя получится?

– Там будет видно. По крайней мере, у меня теперь есть цель.

– Лучше бы выпил таблетку и дал мне выспаться.

– Не дам, - упрямо сказал Семён.
– Сейчас ты мне нужен. Вернёмся, тогда поспишь.

Голос в голове промолчал. Он не возражал, когда Семён уже принял решение. Так было по умолчанию, они и без слов понимали друг друга, потому что уже давно были вместе.

Спустя полчаса Семён сказал:

– Я готов.

Снова было вчерашнее серое утро. Снова он спускался по скользкому проулку к реке. Так же гомонила толпа у парапета. Такая же, как вчера, вуаль пара окутывала реку, делая её похожей на спустившееся с неба облако.

– Куда пошёл, а ну назад быстро!
– один из полицейских схватил Семёна за ворот и отшвырнул за ограждение. Ему опять не удалось проскользнуть.
– Тебе сколько лет, двадцать пять?

– Двадцать, - чуть не плача ответил Семён.