Спасти или уничтожить
Шрифт:
Выслушав, встал, дождался, пока поднимется Зайенгер, подошел к нему вплотную и проговорил тихим голосом, глядя прямо в переносицу замершего лейтенанта:
– Запоминайте!
И, завершив энергичную, но весьма краткую речь, сказал, снова с усмешкой:
– Помните главное: человеку всегда кажется, что времени у него много, но лениться нам некогда. Леность – грех.
1941 год, октябрь, Москва
Совещание проводил Меркулов, но все ожидали, что в любой момент
Всеволод Николаевич сразу задал тон совещанию, осадив секретаря партячейки одного из управлений Филимонова, который начал с трескучих фраз о «тяжелейшем моменте» и «небывалой задаче»:
– Момент, каким бы трудным он ни был, требует дел, а не причитаний!
Обвел всех взглядом и продолжил:
– Прошу всех высказываться только по существу, без лирики и демагогии. Лопатин, начинайте!
Старший лейтенант Ломакин поднялся, провел пальцами под ремнем, поправляя гимнастерку, откашлялся. Докладывал спокойно и обстоятельно: подбор людей продолжается, случаются задержки по времени, но это совершенно естественно, поскольку военные дорожат каждым человеком, а посему стараются как можно скорее проверять сведения, сообщенные теми, кто вышел из окружения, и сразу же включают этих людей в состав формирующихся частей.
Филимонов перебил:
– По имеющимся у меня сведениям, вы, старлей, сообщили в целом о таком числе выявленных вами возможных членов спецгрупп, что их хватило бы на сотню групп, а вы по-прежнему не докладываете о выполнении задания, – Филимонов обвел всех взглядом. – Это, знаете ли, наводит на мысли…
Пауза наступила неприятная.
Прервал ее Меркулов:
– Вы, Филимонов, считаете, что группа Ломакина занимается саботажем? Я правильно вас понял?
Филимонов, довольный тем, что снова оказался в центре внимания, повернул лицо к Меркулову, бодро поднялся и начал:
– Я, Всеволод Николаевич, сказал о том, что затяжка времени группой старшего лейтенанта Ломакина в данный момент времени, в данных обстоятельствах мешает нашему общему делу.
Меркулов уже начал подниматься со своего стула, когда от двери раздался голос Берии:
– Ну, что же, товарищ Филимонов, возможно, руководство в самом деле упустило из-под контроля работу группы товарища Ломакина. К сожалению, промахи в работе могут быть у любого человека, следовательно, они могут появиться и у группы лиц. Вы совершенно правы.
Все знали, что с того момента, когда был создан Государственный Комитет Обороны, а произошло это тридцатого июня, Берия занимался вопросами работы наркомата внутренних дел только в отношении самых важных дел, непосредственно касавшихся ГКО.
Появление его на, казалось бы, рядовом совещании, которых в день бывало до десятка, могло означать только одно: вопрос отнесен к числу важнейших!
– В чем конкретно, товарищ Филимонов, вы видите промахи товарища Ломакина?
– Я считаю, товарищ Берия, что
Берия не спеша прошел от двери, где он продолжал стоять еще некоторое время, взял стул, стоявший у стены, поставил его рядом со стулом, на котором сидел Меркулов, уселся. Но не сразу. Еще немного поерзал, то ли устраиваясь удобнее, то ли намеренно обостряя ситуацию.
– Что вы молчите, товарищ Филимонов? – спросил он вдруг, будто опомнившись. – Мы ждем.
– Видите ли, товарищ Берия…
Филимонов развел руками.
– Дело в том, что, как я считаю, сейчас дорог каждый час, каждая минута, а группа товарища Ломакина топчется на месте.
– Товарищ Филимонов, я прошу вас говорить конструктивно, – в голосе Берии появились металлические звуки. – Какие ошибки видите вы?
– Товарищ Берия, задача, поставленная перед группой Ломакина, заключалась в том, чтобы отобрать сорок-пятьдесят человек для выполнения важного правительственного задания, а мы видим…
– Вы не видите, Филимонов! – вскочил Берия. – Вы пытаетесь делать вид, что заняты делом, а занимаетесь лишь демагогией!
Он подошел к двери кабинета, распахнул ее и спросил у секретаря:
– Что у вас записано? Когда я вошел в кабинет?
Выслушав ответ повторил:
– Четырнадцать тридцать семь?
Идя к столу, демонстративно посмотрел на часы:
– Сейчас четырнадцать сорок три, и вы, Филимонов, отняли время у всех присутствующих, включая члена Государственного Комитета Обороны!
Остановился, повернулся к замершему Филимонову и повторил:
– Вы отняли у нас шесть минут своей пустой болтовней, которая заставила нас отвлечься от главного!
Берия сел и сказал, обращаясь к Меркулову:
– Обязательно таких людей приглашать на совещания? У него важный участок?
Потом предложил:
– Всеволод Николаевич, продолжайте! Простите, что перебил.
Совещание закончилось через час с небольшим. Когда все вышли, Берия сказал Меркулову:
– Идея этого старлея… как его…
– Ломакин! Старший лейтенант Ломакин.
– Да! Идея хорошая. Мы и сами должны были понять, что люди, которые там воевали несколько недель назад, знают обстановку гораздо лучше. Так что лучше его не торопить, не пускать к нему всяких «филимоновых», которые хотят лозунгами жить. Согласен?
– Согласен-то я согласен, – кивнул Меркулов. – Но как бы нам не перегнуть палку в другую сторону.
– Как понимать?
Меркулов развел руками, будто призывая признать очевидное:
– Среди них могут оказаться люди, жаждущие как можно быстрее снять с души вину за поражения, за окружение, а это их подтолкнет к поступкам рискованным, авантюрным.
– И что? Не вполне понимаю мысль!
– Своим авантюризмом они могут поставить под удар своих товарищей и косвенно успех всего дела.