Спасти Кремль
Шрифт:
Она была вся как на ладони. Как снимок со спутника, высвеченный на компьютерном мониторе. Но Руся не мог придвинуть её к себе курсором. Москва — не выпуклая трёхмерная обманка, а самая что ни на есть настоящая Москва — уплывала от него, чуть покачиваясь вместе с горизонтом.
Отодвигались и казались игрушечными её дворцы, башни и сверкающие на солнце кресты колоколен. Растворялся в дрожащем воздухе жар и блеск её куполов, в изобилии рассыпанных среди зелени садов и бульваров.
Руся сощурился от ветра. Сквозь ресницы маковки церквей показались
Устав от впечатлений, Руся улёгся на палубу, грея ладонями замёрзшие уши, и на какое-то время даже задремал.
Ему чудилось, что он во дворе дома и хочет спрыгнуть с гаража. Внизу стояла Луша. Она беспокоилась и всё повторяла — слезай, я маме расскажу. Руся делал вид, что не слышит и примеряясь, топтался на краю крыши. Наконец, он прыгнул, и уже в полёте понял, что гараж многоэтажный…
Руся в испуге открыл глаза. Явь тоже была тревожной.
Солнце уже не стояло в зените. Шар опустился ниже. Тень его, скользящая по земле, стала заметно крупнее. Внизу обнаружилось скопление войск. Множество военных — пеших и конных, в разного цвета мундирах — двигались вдоль дороги сплошным потоком.
Тень аэростата следовала параллельно, встречным маршем. Такая проворная с утра, она уже не бежала, а устало ползла. Ветер, как назло, поутих. Вскоре аэростат завис прямо над дорогой.
Русю заметили — внизу закричали, забегали, замахали руками, позадирали кверху ружья. Руся увидел облачка дыма и услышал выстрелы. Оп-па! Что это они, по мне стреляют?
Тюк-тюк, глухо застукали пули по плетеной обшивке. Если прострелят оболочку, я рухну к этим приятелям… то есть неприятелям… вместе с шаром. Э, да у них и пушки есть…наверное…
— Я им покажу! Я им такой тюк-тюк устрою!
Мальчик заметался по гондоле. На корме лежали мешки с песком. Руся вцепился в один и волоком подтащил его к люку.
— А вдруг это наши? — внезапно спохватился он, потирая переносицу. Мальчик прислуша лся. — Не-ет. Кричат вроде не по-русски… Тяжёлый, зараза!
Руся сдвинул крышку люка и столкнул балласт в образовавшуюся дыру.
— Ага!!! — Мешок упал прямо на телегу, идущую в середине обоза. — Есть!
Послышались громкие крики и испуганное лошадиное ржание. Свалившийся с неба мешок, похоже, внёс смятение в размеренное движение войска. Руся в азарте схватился за второй. Бах! Так-то! Бомбарада максима !
Эх, если бы у него были настоящие снаряды! Ну-ка, ещё!
«Бомбардир» поднатужился, и очередной балласт полетел вниз. Теперь выстрелы были почти не слышны, — шар снова набрал высоту и его уносило в сторону. Мешки с песком кончились. Резервов больше не было, но фанат воздушной артиллерии ещё долго в беспечном воодушевлении пританцовывал босыми ногами и выкрикивал: «Йес!» и «Раша, Раша, победа будет наша!»
Близился вечер. Высокое летнее небо плавно
Шар неторопливо снижался: шёлковая оболочка из тафты пропускала водород.
Руся, наконец, признался себе, что шар не может летать вечно. Пора было подумать о приземлении. Руся стал осматривать снасти.
Он давно приметил рукав с клапаном, выходящий из оболочки аэростата, к которому была привязана веревка.
— Интересно, это что за хобот? Газ, что ли выпускать? Ну, точно! Значит, это — тормоз!
Вовсе это был не тормоз. Но отворив клапан, действительно можно было выпустить излишек газа.
«Хобот» был устройством для выравнивания давлений. На оболочку воздушного шара снаружи всегда давит воздух, а изнутри — заполняющий её газ. На большой высоте давление воздуха заметно меньше, чем у поверхности земли. Если шар поднимется очень высоко, а давление водорода в нём останется прежним, он может взорваться. В истории воздухоплавания уже были известны трагические случаи, когда водород распирал оболочку изнутри и разрывал шар. Поэтому инженер Леппих и снабдил аэростат подобным устройством.
Этого Руся не знал. Однако догадался, что теоретически клапаном можно было бы воспользоваться для управляемого быстрого снижения.
— Вот именно что — теоретически, — с сомнением вздохнул он.
Между тем аэростат и без посторонней помощи опустился так низко, что до Руси донёсся еле уловимый запах костра. Послышались отдалённый смех и крики, плеск воды. На берегу и в воде шевелились маленькие фигурки. Кто-то купался на излучине.
Чуть ниже по течению река делала широкую петлю и поворачивала на юг. Шар, меж тем, двигался по прямой и уверенно стремился к лесу.
Лес вообще-то не самая лучшая площадка для приземления аэростата. Перспектива повиснуть на суку Русю не прельщала. Нет, уж лучше в воду.
Пусть это было неверное решение, но это было решение.
Руся принялся довольно нервно расковыривать завязанный клапан. Не получалось. Тогда он с остервенением дёрнул за верёвку. С тихим шипением водород устремился вон из оболочки.
Шар так резко пошёл на снижение, что у Руси желудок толкнулся о ребра. Стало страшно. Запаниковав, он сделал нелепую попытку завязать рукав обратно. Куда там!
Бросив бессмысленную возню с клапаном, Руся ринулся на корму. Он вскарабкался на борт гондолы и выпрямился, держась рукой за канат.
Купавшиеся с криками бросились врассыпную.
Руся отчаянно заорал и спрыгнул с борта навстречу ветру.
Водяной
С шумом и плеском гондола обрушилась в реку. Опавшая шёлковая оболочка какое-то время колыхалась на берегу. Затем распласталась гигантской дохлой камбалой, окончательно испустив водородный дух.