Спасти Москву! Мы грянем громкое Ура!
Шрифт:
— Вы имеете в виду Сибирь?
— Не только, ваше величество, — генерал смотрел твердым неуклонным взглядом человека, решившего идти до конца. — Есть еще и казачьи образования, и какая-то буферная «Уральская республика». Я не возражаю против независимости Финляндии и Польши, но «союзники» нам навязали признание прибалтийских лимитрофов, стали раздергивать Россию на куски. Хорошо, что с Закавказьем удалось все решить жестко и за достаточно короткий срок. Но главное — большевики до сих пор сидят в Москве, заняли Варшаву и уже в Берлине. И любое промедление
— Вы военный министр, Александр Павлович, или политик?! — в голосе монарха звякнула сталь. — Вы вторгаетесь в область, принадлежащую не вашей компетенции!
— Я готов немедленно подать в отставку, ваше императорское величество! Могу командовать корпусом, дивизией, бригадой. Приму даже полк или батальон!
— Вашу отставку не принимаю, ибо началась война, — уже мягче произнес Михаил Александрович, очень довольный началом разговора. Жесткий, но «недалекий», как сказал о нем Арчегов, военный министр как нельзя более подходил для своего поста.
Происхождения Кутепов самого захудалого, первое образование хотел получить чуть ли не в межевом институте и работать по землеустройству, но одумался и поступил в военное училище, а война с Японией окончательно сделала из него кадрового военного.
Образцовый служака, абсолютно без связей, что пронизывали весь аппарат прогнившей империи и царский двор, он честно прошагал через все ступени военной службы, закончив войну с германцами командиром самого старейшего и уважаемого полка русской армии, сформированного еще Петром Великим в качестве «потешного» — лейб-гвардии Преображенского.
Снимать Александра Павловича со своего поста было крайне неразумно, хотя приносило лично Михаилу Александровичу массу неудобств — приходилось отбиваться от массированных атак различных ходатаев, ибо очистку новых «авгиевых конюшен», в которые окончательно превратилась генеральская среда, мог провести только этот генерал — решительно, безжалостно и бескомпромиссно.
Вот только выполняя с Арчеговым, по сути, одну работу для будущего оздоровления России и ее армии, генералы не сошлись характерами. А потому именно сейчас было необходимо немного осветить ситуацию, раскрыть частицу давно вынашиваемых планов.
«Нет, не политик Александр Павлович, но тем лучше. Не заметит того, о чем мне придется умолчать!»
Михаил Александрович вытащил из цветной коробки душистую турецкую папиросу и неторопливо закурил ее, краем глаза продолжая наблюдать за генералом. Тот стоял молча, по-уставному прижав ладони к красным двурядным лампасам.
— Война с большевиками абсолютна не нужна, генерал. Незачем вести, ибо мы ее уже выиграли! Да-да, победили, милейший Александр Павлович, не сделав с марта месяца ни одного выстрела и не пролив даже капли крови наших солдат. Я имею в виду совместную с Совдепией условную демаркационную линию.
Михаил Александрович мысленно хмыкнул, глядя на оторопелое лицо военного министра. Тот только часто моргал глазами и чуть потряс
— Генерал Арчегов абсолютно прав, когда заметил, что большевики сами себя погубят! Нужно только дать им возможность устроить мировую революцию, которая окончательно обессилит Красную армию, обескровит экономику, которая и так пребывает в разрухе, и окончательно восстановит против них все население. У нас задача простая — ждать и терпеть, обустраивать как можно лучше мирную жизнь народа, не ввязываясь в военные авантюры. И тем самым выиграть время и сохранить при этом армию полностью готовой к будущему освободительному походу.
— Вы хотите сказать, ваше величество, — лицо Кутепова раскраснелось за секунду, голос чуть дрогнул, — что все эти соглашения с большевиками, которые заключил…
— Фарс, не больше, чем клочок бумажки, который сами большевики могут порвать в любое время. Так же как и я, впрочем. Но сейчас мы и так все получили — четыре пятых России собраны под моим скипетром. Уже имеем дело с почти единой и неделимой страной, которая станет великой, поверьте мне на слово, генерал, и очень скоро. Раньше, чем можно было бы рассчитывать. И притом что нового собирания русских земель пока никто не заметил. Ни Антанта, ни заклятые враги большевики, ни наши другие явные или тайные недруги.
— А Сибирь, а Закавказье?! Казачьи войска?
Кутепов с оскорбленным недоумением посмотрел на монарха, как бы спрашивая того — «что вы обманываете, ваше величество, зачем вы мне пыль в глаза пускаете».
— Россия стала другой, генерал, совсем другой! И к прошлому возврата нет, никогда уже не будет! Сейчас мы должны самым решительным образом освободиться от всего того, что может привнести гниль в государственный организм, каленым железом отсечь все ненужное и вредное. Мы уже оздоровили армию и флот, избавившись от сановитых бездельников и интриганов. Разве не так, Александр Павлович?
— Не совсем, ваше величество. Но я как военный министр доведу реформирование самыми жесткими методами, как вы мне и повелели! — голос генерала звучал твердо, но глаза продолжали смотреть с немым требованием — «вы так и не ответили на мой вопрос, ваше величество».
— Сейчас правила игры несколько изменились, самодержавия больше не будет. Мы должны учитывать изменения, принесенные революцией и сложившейся политической ситуацией. Австралия и Канада имеют статус доминионов, но это не мешает состоять им в Британской империи. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Так точно, ваше величество!
Лицо генерала прояснилось, и Михаил Александрович уже мягче добавил, с лукавой улыбкой:
— Туркестанские властители давно находятся под протекторатом России, но нам разве мешал их статус? Так что, генерал, можете поверить мне на слово, что нашу державу ждет несравненно лучшее будущее. Так что занимайтесь своим делом, за политику и дипломатию есть кому отвечать. Тем более что у нас война, а мы тут с вами о каких-то отдаленных перспективах рассуждаем!