Спасти обязан
Шрифт:
А вот тут у него прокол. Детей-студентов принято навещать с большими сумками, набитыми домашней провизией. И никакие папины деньги этого не заменят. Они - само собой, а мамочкины пирожки должны быть обязательно. Прежние подозрения зашевелились у меня в душе.
Но Хромов сейчас же и объяснил свое несоответствие традиционному виду папаши из провинции.
– Супруга мне сразу здоровенные чувалы для дочери навязывала. Но я отбоярился, дескать, сначала устроюсь, узнаю что там и как, а потом она их с поездом передаст. Не люблю в дороге много вещей с собой таскать. Это связывает.
Н-да, замотивировано все, не подкопаешься. Наверное, зря я так
Вот так, в приятной беседе, понемногу попивая коньячок и закусывая, мы и ехали. Отсекли отчества, перешли на «ты». Разница в возрасте хоть и была, но не смущала. Пару раз сходили в тамбур перекурить. Хромов угощал темным «Донским табаком». Табачный дым уже не казался мне таким противным, как раньше. Тело клиента привыкало к никотину. Потом еще претензии предъявит за приобретенную вредную привычку. Да будет ли это «потом»? Вот вопрос вопросов.
Хромов ушел к проводнику за чаем и вернулся весьма озабоченным. Оказывается, на этом участке дороги пошаливали бандиты. Новая напасть. После преодоления разногласий с Украиной по поводу Черноморского флота и многих прочих, поезда на Москву опять пошли через ее территорию без задержек и таможенники уже не свирепствовали на прозрачных границах. Но поездной бандитизм не уменьшился. Периодически разгорающийся конфликт в Чечне добавлял напряжения. И хотя в поездах постоянно были группы вооруженных милиционеров, помогало это мало. В каждый вагон охрану не посадишь. Проводник сказал Хромову: «Мне что. Лягу в своем купе лицом вниз, и пусть творят, что хотят, детей сиротами оставлять не могу. А вы сами как-нибудь».
Конечно, вполне могло и обойтись, не на все поезда нападают, тем более, среди бела дня. Но мой попутчик считал, что готовыми на всякий случай надо быть. Я с ним согласился. Поэтому мы последний раз перекурили, потом закрылись в купе и налили еще по одной.
Хотелось верить, что все обойдется - мне ведь до сих пор везло. Однако надеждам моим не суждено было сбыться. В коридоре внезапно послышались громкие голоса, топот, взлетел и резко оборвался женский крик, как будто кричавшей зажали рот.
Попутчик напряженно, с побледневшим лицом, прислушивался к происходящему за дверью. Потом сунулся в свою сумку и выудил оттуда маленький плоский «ПСМ», пистолет хороший, пожалуй, только тем, что его удобно носить скрытно. Не очень серьезная машинка, хотя, если дело дойдет до перестрелки в вагоне, вполне может сгодиться - бить придется в упор.
Хромов обернулся ко мне. Кожа на его лице резко обтянула скулы, глаза сузились до щелок.
– Быстро наверх! Это за тобой!
Мне не нужно было повторять. Через секунду он оказался вместе со мной на верхней полке, прикрывая своей спиной. Щелкнул предохранитель пистолета. Все-таки он неспроста оказался со мной в одном купе. Фраза: «Это за тобой» объясняла многое. Меня вели и очень умело. Еще один сторож, как в больнице!
Но задать ему какой-либо вопрос я не успел. Раздался грохот, все купе заполнилось дымом, зеркало в двери раскололось на куски. Замка больше не существовало, но сама дверь каким-то чудом удержалась. Кто бы ни были нападавшие, они точно знали, где меня искать и использовали маломощный заряд, чтобы вломиться к нам.
Пистолет Хромова затявкал, выпуская всю обойму сквозь дверь и стены,
– Давай в окно и перебирайся в другое купе. Я знаю, ты сумеешь. Там переждешь. Здесь нам не продержаться.
– А ты?
– Им ты нужен. И живой. А я тут их подержу.
Действительно, ответных выстрелов не было. Я требовался живым. А вернее, те сведения, что хранило сознание моего клиента. Ведь кое-что я перехватил в самолете, после перехода. Потому и бежал из больницы.
Прошли те времена, когда окно в купе открывалось запросто, чтобы впустить свежий воздух. Это не действовало уже давно. Повернув замки, я напрягал все силы, чтобы появилась хоть небольшая щель. Хромов мне сейчас был не помощник. Направив пистолет на дверь, он ожидал дальнейших действий нападавших. От дыма слезились глаза, и кашель раздирал горло. Поняв, что ничего с окном поделать не могу - оно сидело в пазах намертво - я дернул попутчика за рукав.
– Стреляй!
Сразу поняв, что от него требуется, Хромов выпустил три пули в окно. Двойное стекло пошло трещинами и осыпалось мелкой крошкой после первого же удара ногой. По купе загулял ветер, ворвался грохот колес по рельсам. Дым тут же вытянуло наружу, стало легче дышать.
Но времени терять было нельзя. Я высунулся по пояс и, страхуясь ногами, стал нашаривать, за что бы уцепиться. Над окном шел небольшой желобок, в котором едва поместились кончики пальцев. Ничего более подходящего обнаружить не удалось. Только бы в руках клиента хватило сил удержать тело на такой ненадежной зацепке! Стараясь не глядеть вниз и забыв на время об оставшемся попутчике, я вылез наружу и повис на пальцах. Рискованный трюк и даже в своем теле без экстренной надобности не я решился бы его выполнять. Но сейчас обстоятельства были таковы, что другого выхода не было.
За спиной в опасной близости проносились бетонные столбы, рубашка вылезла из брюк и надувалась пузырем от встречного ветра, поезд раскачивало и подбрасывало. Какая жалость, подумалось мне, что сейчас уже нельзя залезать на крышу вагона! Дорога давно электрифицирована и в проводах такое напряжение тока, что лишь чудом можно избежать смерти. И глазом моргнуть не успеешь, как обуглишься. Впрочем, и здесь, на стенке летящего во весь опор вагона, мне очень требовалось чудо, чтобы не сорваться вниз.
Кряхтя и пыхтя, уже почти не чувствуя немеющих пальцев, я все же продвигался вперед. Попасть в какое-нибудь другое купе представлялось совершенно нереальным. Я не сумел бы разбить стекло ногами, да еще в столь неустойчивом положении. А открыть окно никто просто не сможет. Значит, мне нужно было добираться до входной двери. Расстояние в два купе и туалет. Слишком далеко. Я уже много раз пожалел, что отважился на это путешествие по стене вагона.
Все хорошее когда-нибудь кончается. Но и плохое тоже. Последние два метра я полз автоматически. Только сила воли (моей, а не клиента, естественно) не дала разжать пальцы и рухнуть под колеса. Просто не верилось, что руки ощущают гладкие поручни по сторонам двери и их удалось достичь. Лицо и спина несмотря на ветер взмокли от пота. Дав себе минуту передышки, я еще нетвердой рукой нашарил в кармане ключ и отпер дверь.