Шрифт:
Annotation
Марина — богатая замужняя женщина, мать троих детей и успешный хореограф. Однажды двое друзей-меценатов, спонсирующих культурные мероприятия в пенитенциарных учреждениях Мехико, приглашают танцевальную группу, которой она руководит, принять участие в одном из них и выступить перед заключенными. В тюрьме героиня знакомится с Хосе Куаутемоком, отбывающим наказание за убийство. Любовная связь с преступником ставит под угрозу образцовую жизнь героини.
Арриага, автор сценариев культовых фильмов «Сука любовь», «21 грамм» и «Вавилон», создал динамичный, полный страсти роман о запретной любви и глубочайших противоречиях, заложенных в нас самой человеческой природой.
Спасти
Здесь
Смерть за плечами
Моя тюрьма
Один
Последний день
Мой пес
Тень
Моя история любви
Ты
Сосед
Свадебное платье
Нет
Враг
Триста раз
Иногда
Худшее
Родиться
Одна часть меня
Человек
Мое тело
Прощение
Пробуждение
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
Спасти огонь: [роман]
Гильермо Арриага
Посвящается моим родителям, Карлосу Арриаге Алариду и Амелии Хордан Сусилье, зачинателям огня
Salvar el fuego
Guillermo Arriaga
В конечном счете внутри бюрократизированных буржуазных обществ взрослый — это тот, кто довольствуется неполноценной жизнью, чтобы не бросаться навстречу смерти. Секрет молодости, однако, состоит вот в чем: жизнь означает риск смерти, яростная воля к жизни означает стремление к трудностям. Эдгар Морен
Что бы я спас из огня, если бы у меня случился пожар? Я бы спас огонь. Жан Кокто
Я давно сгорела, язвы покрыли меня снаружи и внутри, а твой сын стал для меня водицей — я ждала от него детей, земли, здоровья; но тот, другой, был темной рекой под ветвями, он подбирался ко мне, шелестел камышами, напевал сквозь зубы. Я бежала подле твоего сына, водяного холодного мальчонки, а тот, другой, насылал на меня птиц сотнями, и они заграждали мне путь и рассыпали иней на мои раны несчастной увядшей женщины, женщины, оглаженной огнем. Федерико Гарсия Лорка
Я не умею любить вполсилы, я не умею жить ложью. Клариси Лиспектор
Эта страна делится надвое: на тех, кто боится, и тех, кто в ярости.
Вы, буржуи, боитесь.
Боитесь лишиться своих драгоценностей, дорогих часов, мобильников.
Боитесь, что ваших дочерей изнасилуют.
Боитесь, что ваших сыновей похитят.
Боитесь, что их убьют.
Вы живете в темнице собственного страха.
Вы заперлись в своих бронированных машинах, в своих ресторанах, клубах, в своих тупых торговых центрах.
Окопались.
Оцепенели от страха.
А нами движет ярость.
Мы всегда в ярости.
У нас ничего нет.
Наши
Наши сыновья рождаются похищенными.
Мы рождаемся без жизни, без будущего, без всего. Но мы свободны, потому что мы не боимся.
Да, мы растем в грязи и дерьме, да, вы переплавляете нас в своих тюрьмах, да, в конце концов мы оказываемся в ваших моргах неопознанными трупами. Ну и пусть. Нам все равно.
Мы свободны.
Мы можем питаться отбросами, дышать тухлым воздухом канализации, пить мочу, нырять в сточные воды, страдать поносом, дизентерией, тифом, сифилисом, спать на навозе, вонять потом, землей, смертью — неважно, нам все нипочем.
Вы с вашими рыхлыми Телесами, с вашими мягкими мозгами и минуты не протянете за пределами своего страха.
И сколько бы ваши полиция и армия нас ни истребляли, мы не сдадимся. Нас не возьмешь. Мы размножаемся, как крысы. Уничтожат одного — на смену ему придут тысячи. Мы выживаем на свалках. Прячемся в норах.
Вы с ума сходите от горя, если теряете хоть одного своего. До усрачки боитесь даже слова «смерть». А мы нет. Мы свободны. В нас нет страха. Одна ярость. И свобода.
Хосе Куаутемок Уистлик
Заключенный № 29846-8
Мера наказания: пятьдесят лет лишения свободы за убийство, совершенное неоднократно
По проспекту бежит женщина. Несется огромными скачками. Преследователи отстают. В руке у женщины револьвер. Посреди улицы стоит целая семья. Не замедляя бега, женщина старается спрятать револьвер. Прижимает к бедру. Стоящая спиной старушка вдруг отступает вправо. Женщина на бегу отпрыгивает вбок, но все равно сшибает старушку. Та падает на спину. Женщина выкрикивает «простите!» и бежит еще быстрее. Старушкин родственник возмущенно кричит ей вслед: «Дура!» Женщина оборачивается. Преследователи превратились в крошечные точки. Они ее не догонят. У них не такие сильные ноги, как у нее. Она не сбавляет скорость. Нельзя останавливаться. Нельзя. «Если нас накроют, уходи переулками», — сказал он. Там будет безопасно. Если затеряться в тесном лабиринте улочек. Она бежит дальше. Шаг у нее широкий, какой и должен быть у высокой, мускулистой, атлетически сложенной женщины. Вдали маячат узкие проулки. Туда ей нужно попасть, чтобы спастись. Она задыхается. Потеет. За ней гонятся, хотят убить. Несколько минут назад совсем рядом с ней гремели выстрелы. Две пули попали в машину, мимо которой она пробегала. Другие пролетели над головой. Потому что преследователи целились в голову. Чтобы женщина рухнула как подкошенная. Как рухнул убитый ею. Это было похоже на вспышку молнии. Он возник из ниоткуда и направил на нее ствол. Но она оказалась быстрее. Даже не целилась. Просто подняла револьвер и выстрелила. Попала в шею. Кровь прыснула на белую стену. Женщина видела, как он упал замертво. Пугаться или раскаиваться было некогда. Она бежит дальше. Унидад-Модело, квартал, где вырос он, всего метрах в шестидесяти. Там она оторвется от них. Надо поднажать. Переулок все ближе. Она рвется туда, но вдруг раздается выстрел. Она падает, откатывается под дерево, замирает. Пуля вошла в грудь и раздробила грудину. Женщина смотрит на рану. По футболке кругом растекается кровь. Женщина пытается приподняться. Не получается. Хватается за ветку, повисает на ней, но ветка выскальзывает из рук. В легких жжет. Она кашляет кровью. Подбегает человек с пистолетом. Она оглядывается в поисках своего револьвера. Револьвер валяется в нескольких шагах. Человек наводит на нее пистолет, целится в глаза: «Добегалась, сука».