Спасти Париж и умереть

Зверев Сергей Иванович

– Он жив?

– Это вам предстоит узнать. Факт в том, что он может помочь избежать уничтожения Парижа.

Краузе побарабанил пальцами по столу.

– Сейчас Москву интересует французское Сопротивление и люди де Голля, это связано с планируемым восстанием и готовящимся уничтожением города. Чтобы удовлетворить французов, в Москве подняли архивы и изменили отношение к людям, которым раньше не доверяли. Это также относится и к Лагранжу.

– Понимаю.

Курт Мейер посмотрел на Краузе внимательно.

– Будьте со мной откровенным, – сказал Курт Мейер. – Лагранж – ведь это фигура европейского масштаба…

– Совершенно верно. Даже всемирного. Известный

ученый.

– Если я спасу его, Москва не примет решение расстрелять его?

Вильгельм Краузе поперхнулся. Этот малый задал очень откровенный вопрос. Но в разведке нет особых отделов, спецслужб, и нужно доверять друг другу.

– Нет, Москва его не расстреляет.

– Вам можно верить?

– Да.

Теперь уже старик Краузе смотрел на Курта Мейера внимательно.

– Вот что, – произнес он твердо. – Мне все равно придется доложить в Москву, что вы отправляетесь в Париж. Я доложу, что передал вам приказ спасти Лагранжа.

– Хорошо, я попробую.

– Есть еще просьба личного порядка… – Взгляд старика стал виноватым. – Прошу найти в Париже провокатора по кличке Осел… Кличка глупая, но зловещая… На счету этого Осла сотни жизней, он получил кличку по причине дьявольской работоспособности.

У меня был связной, мой очень большой друг, – продолжал Краузе после небольшой паузы. – Мы работали во Франции в начале войны, все это взаимосвязано. Мы работали с Лагранжем. Передали его статью для публикации в Москве. Хотели переправить отзывы наших ученых. Но не успели. Нас троих выдал Осел. Я бежал, мой друг был расстрелян. Лагранж до сих пор сидит. – Краузе посмотрел на Курта очень внимательно. – Он должен поверить тебе, если ты назовешь имя Жюля Ришара, садовника, который жил по соседству. – Краузе улыбнулся. – Этим садовником был я, я вынужден был снять особняк рядом с его домом, чтобы познакомиться… Скажи, что я спас его дочку, она теперь в Америке. Об этом вообще никто не знает, кроме меня и Лагранжа. Ее зовут Лаура.

Помолчав, Краузе продолжил:

– После гибели моего друга, того самого связного, меня перевели в Берлин и понизили в звании. Обвинили в его смерти. Хотели отозвать в Москву, но я попросил оставить меня здесь. Убедил, что здесь я нужнее. Приедь я в Москву, меня расстреляли бы.

Курт побарабанил пальцами по столу.

– Хорошо, – наклонил он голову. – Я приложу все силы, чтобы помочь вам.

Куранты на Спасской башне пробили девять, советская столица давно кипела бурной утренней жизнью. В Народном комиссариате иностранных дел готовилась встреча представителей стран-союзников. Эта встреча считалась предварительной, рабочей, носила неофициальный характер. Она организовывалась в рамках подготовки конференции, на которой в скором времени предстояло обсуждать послевоенное устройство мира.

Ведь дух победы витал в воздухе, война близилась к концу, и если сами гитлеровцы, судя по их газетам, не хотели признать это, то весь мир давно жил подготовкой к послевоенной жизни.

Ровно в десять ноль-ноль в кабинет, определенный для заседания, вошел народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов. Его приветствовали министр иностранных дел Великобритании Энтони Иден и вице-президент Соединенных Штатов Америки Гарри Трумэн. По предварительной договоренности, кроме трех высокопоставленных дипломатов и их личных секретарей, в кабинете никто не должен был находиться. Поэтому когда Молотов ввел молчаливого незнакомца, Иден и Трумэн вопросительно переглянулись.

Неизвестный, сохраняя невозмутимость, занял кресло в углу. И дальше

сидел этот человек с таким видом, словно его тут и не было.

– Полагаю, господа не станут возражать против того, что в число стран-победительниц предлагается включить Францию, – негромко произнес Молотов. – Ее представителя я пригласил сюда для присутствия в качестве наблюдателя.

Трумэн промолчал, Иден ехидно улыбнулся:

– Не позволит ли господин Молотов в таком случае ввести в качестве наблюдателя представителя эмиграционного правительства Польши, которое тоже нашло убежище в нашей стране?

– Этот человек представляет правительство генерала де Голля, которое тоже нашло убежище в вашей стране, господин Иден! – звонким голосом парировал Молотов. – Таким образом, Великобритания представлена двумя наблюдателями, и если у господина Трумэна нет возражений…

Трумэн отрицательно покачал головой, и Иден был вынужден снять свои требования.

– Что ж, тогда начнем, – сказал Молотов. – Многочисленные сторонники генерала де Голля сражаются на стороне союзников, также мы не вправе сбрасывать со счетов усилия внешней французской армии… – Видя, что министр иностранных дел Великобритании продолжает молчать, продолжил: – Собственно, присутствие представителя Франции вызвано вопросом, который я намерен затронуть… Советскому руководству стали известны планы нацистов, касающиеся уничтожения Парижа в случае успешного продвижения союзнических войск в глубь Франции…

Присутствовавшие зашевелились. Сказанное было для них новостью, Трумэн и Иден почти одновременно кивнули своим секретарям, и те принялись строчить в бумагах.

– Причина? – резко произнес Иден.

– Кроме всего прочего, в угрозе взорвать Париж присутствует элемент шантажа, – спокойно продолжал Молотов. – Мол, если вы прекратите военные действия на Западном фронте, то Париж останется цел. Но, кроме того, есть и элементарный расчет. В Париже может начаться восстание…

– Надеемся все же, что генерал Паттон успеет войти во французскую столицу раньше, чем немцы подорвут этот город, – нервно произнес Трумэн.

– Будьте уверены, маршал Монтгомери также приложит все силы, – ревниво добавил Иден.

Молотов подавил улыбку, поняв, что вызвал взаимную неприязнь дипломатов. Паттон и Монтгомери, англичанин и американец, командовали объединенными англо-американскими силами, высадившимися на континенте. В маленьком соревновании только что прозвучавших реплик четко прослеживалось будущее соревнование правительств двух стран за послевоенное влияние в Европе.

– Для Советского Союза не являются новостью планы фашистской Германии по уничтожению Парижа, – продолжал Молотов. – Мы давно располагаем ценной информацией и имеем возможность препятствовать такому ходу событий…

– Простите, как вы можете препятствовать? – изумился Иден. – Ваших войск нет во Франции!

– И парашютный десант, к сожалению, не выбросишь, – с едкой иронией добавил Трумэн.

– Тем не менее у нас надежные средства, господа, – спокойно произнес Молотов. – Вот увидите, Париж, эта подлинная жемчужина Европы, останется цел.

Молчаливый человек, до сих пор не подававший признаков жизни, согласно наклонил голову.

Глава 2

Холм Монмартр черепашьим панцирем возвышался над Парижем. Старинные дома облепили кривые улочки. Под разноцветными черепичными крышами разместились художники – их было много, очень много, мольбертами заставлен, казалось, весь район. На картинах можно видеть старинные дома, горожан, пригородные пейзажи…