Спасти шпиона
Шрифт:
Он выехал на трассу девяносто два и направился к городу. Но через два километра «Шевроле» догнала полицейская машина. Мигель проигнорировал сине-красные огни – сигнал к немедленной остановке, тогда шоссе вдруг взорвалось звуками полицейской сирены, и яркий слепящий огонь прожектора насквозь прострелил кабину.
– Водитель пикапа «Шевроле», немедленно остановитесь! – раздался над дорогой усиленный динамиками грозный голос. – Иначе я буду вынужден открыть огонь!
Мигель знал, что американские, как, впрочем, и пуэрториканские полицейские не бросают слов на ветер. Вслед
– Выйти из машины! Руки держать впереди! – раздался новый приказ.
Мигель схватился за револьвер, но барабан был пуст. Он полез в перчаточный ящик: в коробке оставалось еще два патрона, и патрульных только двое…
Но он не успел.
Из потоков света вынырнули две черные фигуры с наведенными револьверами.
– Выходите! Руки на капот!
Мигель забросил «смит-вессон» под сиденье и выполнил команду.
Сильные руки ловкими, отработанными движениями ощупали тело от щиколоток до подмышек, вытянули из кармана водительские права. Его рывком перевернули, приперли спиной к дверце пикапа и посветили фонарем в лицо, сличая с фотографией на удостоверении. Один полицейский осмотрел машину, сразу обнаружив «смит-вессон» и сумку.
– Ствол пахнет гарью, стреляли только что, – сообщил он, осматривая револьвер. – Барабан пуст.
Мигель прочел на нагрудной табличке: «Сержант М. Паддингтон».
– В кого стрелял, сынок? – обратился к Мигелю второй полицейский, постарше.
– На аллигаторов охотился, – сказал Мигель. – Это не запрещено.
Он не впервые сталкивался с полицией и надеялся, что и на этот раз все обойдется.
– На аллигаторов, говоришь… А что здесь?
Сержант Паддингтон потряс сумку, не дождался ответа, открыл замок и вывернул на сиденье ее содержимое.
– Вот оно как! – Патрульные многозначительно переглянулись. – А ты говоришь, аллигаторы…
На какое-то время воцарилось молчание. Старший полицейский присел на корточки, пальцем провел по ребру денежной пачки, как бы прикидывая общую сумму. Внимательно осмотрел часы, жемчужное ожерелье и глянул сперва на Мигеля, потом на своего помощника.
– Сдается мне, это все из дома Хеннетов…
Он протянул часы напарнику.
– Фирма та же, и гравировка на задней крышке.
Прежде чем взять часы, второй полицейский пристегнул Мигеля наручниками к дверце пикапа.
– Откуда они у тебя? – спросил он.
Мигель молчал. Паддингтон, тем временем, рассматривал жемчужное ожерелье.
– Похоже, что так. У миссис Хеннет пропало такое же. Сорок две жемчужины!
Он принялся считать бусины.
– Точно, сорок две!
– Я нашел его на улице, – с трудом проговорил Мигель. Его била нервная дрожь.
Полицейские еще раз переглянулись.
– Упакуй улики, – приказал старший напарнику.
Затем повернулся к Мигелю, внимательно посмотрел ему в лицо.
– Попался, сынок! Мы проверим твои отпечатки, проверим пули и гильзы. Не знаю, как оно все будет, но сдается мне, что тебя ждет электрический стул, – буднично сказал он.
Может,
В следующий полдень на Томоканские болота приехали несколько полицейских машин и микроавтобус с экспертами. Они тщательно осмотрели прилегавший к проселку участок берега, но нашли только труп огромного аллигатора с откусанными лапами.
«Туарег» минувшей ночью забрал отправившийся на поиски шефа и напарников Суслик. Ливень смыл кровь и все следы, а два раненых аллигатора сдохли где-то в камышах, их поглотили Томоканское болото и его вечноголодные обитатели.
Зато отпечатки пальцев налетчика, напавшего на дом Хеннетов, совпали с отпечатками Мигеля. А пули, ранившие хозяев, оказались выпущенными из его револьвера.
Предсказание шерифа начинало сбываться.
Глава 14
Операция «Рок-н-ролл»
14 декабря 2002 года, Москва
Занавес опустился, оставив влюбленного Ромео на лестнице под окном Джульетты. Смолкли аплодисменты. Отрезанный от веселой Вероны с ее тайнами и страстями, зал зажил собственной жизнью, наполнился светом и шумом. Возвышенная атмосфера высокого искусства отошла на второй план в предвкушении земных удовольствий – буфетных бутербродов, коньяка и кофе. Толпа потянулась к выходу в фойе, увлекая за собой Лернера и Анну.
Лернер деловит и сосредоточен, губы сложены в жесткую линию. Бросил короткий взгляд на Анну и отвернулся, высматривая в толпе знакомые лица. Отметил, как из бокового ряда, переступая маленькими шажками и обмахиваясь программками, спешили влиться в общий поток неразлучные «Ромео» и «Джульетта» – но не актеры из спектакля, конечно, а «топтуны» из ФСБ.
– Я пошла поправить прическу, – сказала Анна. – Подожди в буфете. И смотри, не напейся.
Лернер снова обернулся к ней. На какие-то мгновения его лицо расслабилось, он улыбнулся своей обычной улыбкой – открыто и чуть иронично. Возможно, они увидятся через десять минут. Возможно, через много лет. Или вообще никогда…
– Постараюсь. – Грант поцеловал ее в пахучую щеку, совсем рядом с маленьким розовым ухом. И добавил шепотом: – Будь осторожна. Удачи!
– Тебе тоже.
Анна растворилась в толпе. Какое-то время Грант держал в фокусе ее высоко поднятую голову и черную сумку Gucci с застежкой в виде двойной буквы G, потом потерял их из виду. Он снова стал прежним Грантом – жестким и сосредоточенным.
Он поднялся по лестнице на ярус балкона и, опершись на перила, посмотрел вниз. Огромное фойе, наполненное пестрой гудящей толпой, лежало перед ним как на ладони. Словно оркестровая яма. А он – за дирижерским пультом. Музыканты ждут взмаха палочки, хотя не все из них знают, что они музыканты и что они задействованы в этом спектакле.