Спасти слона!
Шрифт:
— Ну а дальше что?
— Через несколько дней он мне позвонил и пригласил на ленч. Я пришел, и парень спросил, как ему легализовать шестьдесят тонн кости. Я сказал, что объясню ему — как, но возьму гонорар в размере трех процентов стоимости.
— И он согласился? — спросил я, быстро считая в уме.
— А как же?
— И что ты ему сказал? — не отступал я, удивляясь, за какой же такой совет можно получить гонорар в сто тысяч долларов.
Паркер ухмыльнулся.
— Да очень просто. Я сказал ему, что для того, чтобы получить регистрацию своей кости, нужно обратиться к бурундийскому
«Славная работа», — подумал я.
Но Паркер не отступал:
— Затем секретариат КИТЕС нанял меня в качестве консультанта и командировал в Бурунди для регистрации всего находящегося там склада. Я перерегистрировал все находившиеся там восемьдесят девять тонн за девять дней и сам промаркировал их номерами КИТЕС.
— И как тебе удалось организовать это?
— Я сказал торговцам, что до двадцать пятого сентября они должны доставить туда всю свою кость и что после этой даты кость приниматься не будет. Торговцы даже предлагали мне семьсот пятьдесят тысяч долларов за отсрочку. Они сказали, что у них масса кости в Танзании и Заире, которую они не успеют привезти к этому сроку.
То, что я слышал, не укладывалось в голове. Амнистия КИТЕС распространялась на уже имевшиеся к тому времени склады. Бурундийские же торговцы обнаглели до того, что просили Паркера распространить амнистию на любое количество браконьерски добытой кости, которую они смогут прибрать к рукам.
— И ты пошел на это? — спросил я.
Паркер уныло покачал головой.
— Я в любом случае сомневался, чтобы эти парни перевели деньги на мой счет. Да и протащить три четверти миллиона наличными через аэропорт будет трудненько. Так что я отказался. Когда же я отказался дать отсрочку, торговцы всем скопом затащили меня в темную комнату и один из них приставил мне нож к горлу. У них был мой домашний адрес, они угрожали и моей жене. Но в любом случае, — заключил он, — развитие ситуации имело бы сложные последствия. КИТЕС подвергалась критике уже за то, что легализовала эти склады, а когда я сообщил о том, что торговцы требовали отсрочки, в секретариате КИТЕС началась паника.
Я едва скрывал почти физическое чувство оскорбления. Откровения Паркера трудно было даже комментировать. Будучи назначенным консультантом КИТЕС, он был на грани того, чтобы взять деньги у нелегальных торговцев костью. И такого человека секретариат назначил для официального исследования торговли! Стал бы ВВФ и дальше доверять нормативным актам КИТЕС, если бы то, что я услышал, до них дошло?
Перед тем как вернуться в зал заседаний, я, извинившись, покинул ресторан и, зайдя в мужской туалет, записал все, что услышал от Паркера. Я обязан был довести это до сведения всех. Авось это побудит их к действию. Если все, что сказал Паркер, правда, это выставляло совсем в ином свете разгоряченные дискуссии вокруг бурундийского склада кости. Какие еще дела могли творить там, за кулисами?
Встреча подходила к концу. Делегат
До сих пор я хранил молчание. Но после всего того, что я узнал от Паркера, дальше молчать смысла не имело. Попытка Гонконга подорвать усилия США, направленные против браконьерства, была слишком наглой, чтобы позволить ей сойти с рук. Настало время раскрыть свои карты. Я поднял руку.
Перес Олиндо, сидя в своем председательском кресле, заметил это.
— Просите слова, мистер Торнтон?
Я встал.
— Господин председатель. Я только что выслушал просьбу делегата из Гонконга. Весь мир должен бы быть оскорблен низменным поведением гонконгских торговцев костью, и мы должны предать огласке их предосудительную роль в исчезновении африканских слонов. Их просьба к другим странам признать законной кость сомнительного происхождения есть не что иное, как призыв к поддержке браконьерства, взяточничества и коррупции, и должна быть решительно отвергнута.
Я сделал паузу, чтобы мои следующие слова возымели максимальный эффект.
— Представляемая мной организация — новичок в спорах о слонах. Но я считаю нашей обязанностью спасти слонов. Это значит, что мы должны поставить заслон торговле слоновой костью и сотрудничать со всеми, кто посвятил себя той же цели.
Я сел.
На меня смотрели десятки потрясенных лиц. Паркер, сидевший слева от меня, взирал на меня, словно пораженный громом. «Предатель!» — горело в его глазах. Уютного ощущения благодушия, царившего в зале до настоящего момента, не осталось и следа: прежде на встречах КИТЕС никому не случалось давать бой воротилам из Гонконга.
С другого конца зала Джорген подал мне знак одобрения, подняв большой палец вверх.
— Видел бы ты лицо Бернэ! — Джорген промочил горло холодным пивом, которым я обещал его угостить, и осклабленно улыбнулся, с наслаждением вспоминая случившееся. — А когда он увидел, что я одобряю тебя, — глядел так, будто готов был убить! — С этими словами он похлопал меня по спине. — Нет, правда, сильная речь! После этого только и разговоров что о ней.
— И все-таки это была жуткая встреча, Джорген. Неужели ты после этого до сих пор считаешь, что торговлю костью можно взять под контроль?
— Встреча действительно оставила тягостное впечатление, — хмуро признал Джорген. — Я думал, что за три дня мы добьемся значительного прогресса, а не сделали ничего.
— Единственный путь пресечь браконьерство — тотальный запрет, — сказал я. — Я ныне более, чем когда-либо прежде, убежден в этом.
От вечерней кенийской жары хотелось пить. Джорген осушил стакан и бросил мне неестественную улыбку. — Н-да, ты прав, — сдался он. — Надо поставить заслон торговле.