Спасти темного властелина
Шрифт:
– Ай!
– Мама!
– Аааа!
Троица чародеек попадали друг на друга, образовав кучу-малу из крайне фривольно одетых женских тел. Обнаруженный секретный проход привел их...Куда-то. Причем дверь, ведущая в этом место, смотрелась очень внушительно. Открыть её удалось лишь групповыми усилиями, а когда преграда наконец-то поддалась и резко уехала в сторону, то удержать равновесие девушки не смогли. Хорошо, что все запоры были исключительно с внутренней стороны, иначе такую толстую перегородку, сделанную целиком из стали, они бы вряд ли смогли открыть даже при помощи магии.
–
– Выбравшаяся из узкого лаза молодая волшебница с изуродованным лицом оглядела место, куда вел найденный секретный ход.
– Так...Руны на потолке, руны на полу, руны на стенах...На двери рун столько, сколько у меня в классе по руноведению никогда не было. И заперта она походу снаружи. Статуя сидящего в позе лотоса демона по центру. Заклинательный зал, однозначно. Не пойму, правда, для каких он целей. Магия в этом месте странно себя ведет, а активно колдовать я опасаюсь, боясь привлечь к себе внимание хозяев или сторожевых заклятий.
– И пыльно тут слегка.
– Заметила бывшая послушница, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
– В этом месте явно надо чаще бывать уборщикам или обновлять бытовые чары. Из чего статуя?
– Камень.
– Лишенная глаза мускулистая девушка постучала по рогатому и крылатому существу, застывшему в одной позе.
– Хм, нет, какое-то дерево. Но сделано искусно, смотрите, он совсем как живой. Да и аура есть, правда не такая как у живых существ. Но и не как у простых объектов. Думаю, перед нами артефакт. Или своеобразный алтарь.
– Подписи нет.
– Протараторили абсолютно одинаковые сестры.
– Постамента нет. А это точно статуя, может какой-то демон под чарами паралича?
– Сейчас проверим.
– Мускулистая волшебница сняла с пояса кинжал и стала пытаться расковырять им подозрительный объект.
– Уф, плотный какой. Даже гномская сталь только стружку снимает. Нет, точно статуя. Раз она так хорошо выглядит и зачарована, то местным зачем-то нужна. Пожалуй, я её себе заберу, если не будет возражений.
– Как?
– Посмотрела на неё черноволосая эльфийка.
– И зачем?
– Выменяла у сестер Хорвальдс один мешок со свернутым пространством.
– Несущая на своем лице отметины былых сражений девушка извлекла из небольшой поясной сумочки свернутой кусок ткани.
– Отдала свои накопления за полгода, но кажется, теперь это вложение начнет окупаться. В конце-концов, мы будущие темные волшебницы или все-таки посудомойки? Надо же нам иметь какой-нибудь подходящий по статусу антураж, который будет не стыдно поставить в прихожей собственных особняков? Ну, когда они у нас будут, конечно. А пока этим идолом дверь в наше общежитие подпирать можно, чтобы посторонние не вовремя не заглядывали. На встроенные замки надежды нет, ключами от них, по-моему, озаботился уже каждый мужик на дирижабле.
– А что все-таки за дверью?
– Требовательно уточнила аристократка, наблюдая за тем, как безразмерный мешочек, словно чулок, пытаются натянуть на статую.
– Мне кажется, я слышу какой-то шум.
– Ругаются...Топают...Э....Мычат?
– Бывшая послушница подтвердила её слова.
– Ой, я кажется голос этого мерзкого зеленого коротышки узнаю. Он тут, в нескольких десятков шагов за дверью.
–
– Решила одноглазая девушка.
– Новых трофеев нам все равно не дадут, а вот за самовольную отлучку с той позиции всыпать могут. Да, кстати, унитаз то кто-нибудь отмыл?
– Ага.
– Кивнула забирающаяся обратно в лаз аристократка.
– Я в него зарядила очищающим заклинанием. Только будем надеяться, что у того сварливого дварфа артефакта со свернутым пространством не отыщется. Пусть он его на своем горбу тянет!
На теле упрятанного в свернутое пространство Иллидиана Предателя наконец-то выступила кровь. Охотник на демонов, из-за слишком смелых экспериментов ставший почти неотличимым от своей добычи, за тысячелетия пребывания в каменном мешке практически окаменел. Ну, как минимум, заживо мумифицировался. Нанесенные на все поверхности его тюрьмы самим Кенариусом руны мешали ему даже пошвелеиться, чтобы стряхнуть с себя пыль. И это приходилось делать тюремщицам. Вернее, самой Маэв, поскольку подчиненным она столь ценного пленника не доверяла. Обязанности уборщицы изрядно злили некромантку, и потому после каждой такой процедуры количество пленников обязательно сокращалось на три-четыре жертвы. Нет ничего удивительного, что в таких условиях живущий на одной только магии организм частично усох и теперь уже не совсем подходил под определение живого.
– То есть как это нет?!
– Схватилась за сердце Тиренд спустя пять минут, лично перепроверяя камеру своего бывшего возлюбленного.
– Сбежал!
– Ахнул Малфурион и бросился рвать себе листья из бороды, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Но как?! Мы же три дня назад заходили сюда вместе с учителем, чтобы проверить, не ослабла ли рунная вязь!
– Я испытываю такое нехорошее чувство, что Орду и меня лично хотят обмануть.- Недовольно прогудел Керн, оглядывая абсолютно пустую камеру.
– Поддерживаю.
– Поддакнул ему гоблин, буравя взглядом ночных эльфов так, что они без всякой магии чувствовали, куда именно он сейчас направлен.
– Так, либо нам сейчас предъвят Иллидана Предателя, либо Фиэль выселится из моей спальни на диван в прихожей. И в таком случае я разозлюсь. У меня на эту ночь боооольшиеее планы.
– Это все вы виноваты!
– Нашла тех, на ком можно сорвать свою злость и страх верховная жрица.
– Наверняка он уже давно готовится к побегу и сейчас, когда все стражницы и головой отвечающая за него Маэв оказались отвлечены сражением, дал деру! Теперь его не найти, он заляжет в самую глухую дыру Азерота!
– После этой камеры ему все равно везде будет хорошо!
– Вторил супруге друид.
– А то и вовсе свалит из этого мира!
Трехстороннюю перепалку перед дверью в самое сердце подземной тюрьмы прервал визит орка. Вернее, не орка целиком, а его отрезанной чем-то острым левой половины. Под аккомпонимет оглушающего рева сверху, она вывалилась из самого дальнего прохода с верхних ярусов, пятная все вокруг себя кровью. И отряды всех собравшихся в подземелье сторон поспешили уведомить об этом своих командиров, сейчас оживленно ругающихся перед пустой камерой, предназначенной для самого важного в тюрьме пленника.