Спасу тебя навсегда
Шрифт:
— Ты читал заключение врача, — ткнул в копию Настиной медкарты. — Насилия не было.
— Так может не в этот раз. Она могла остаться работать у Хасана в притоне. Ты знаешь, какие девки в детдоме ушлые. То, что она не девственница в семнадцать о многом говорит, — не унимался этот дебил.
— Закрой свой рот!
— А что ты так за неё заступаешься? Че приглянулась барышня? А невеста?… а Крис?… Ты смотрю у нас прям Дон Жуан. Везде успеваешь…
— Соколов, завидуй молча. Чё Кристинка опять отшила, вот ты и бесишься? — влез в нашу перебранку Рамиль, вальяжно
Соколову симпатизирует Кристина. Они даже начинали встречаться, но что-то там произошло, что она сейчас в его сторону даже не смотрит. Никто не знает подробностей, а они молчат, как партизаны. А после моего появления в отделе, Кристина переключилась на меня. Он и так к ней и эдак, никак подступиться не может. Из-за этого ходит злой, как собака. Меня при любой возможности старается задеть, спокойно мимо пройти не может. Я был бы рад, если б она на него переключилась. И он наверняка добрее стал.
— Я всё равно считаю, что эту Настю надо допросить с пристрастием, может от натиска, что-нибудь вспомнит важное. Глядишь, показания поменяются, когда ей влепят штраф за занятие проституцией или организуют пятнадцать суток.
— Какая проституция, ты чё бредишь?
— Так молодёжь, отставить перепалку, — в дверях появился Палыч, как всегда бодр, имея здоровый вид. Иногда удивляюсь, как ему это удаётся. Он может до ночи разбираться с делами или быть на выезде, но с утра свеж, как огурец. — Соколов, давай к соседям Сибирцевой. У нас с Рамилем ордер на обыск её кабинета. Володя, давай заканчивай с рапортом и шуруй в больницу к своей подопечной. Запишите все показания, может она ещё что вспомнила. Любые детали, — подчеркнул, — не только про Хасана, но и детдом. Погнали, — махнул Усманову. — Всем хорошего дня.
С рапортом пришлось повозиться. Освободился ближе к обеду. Заехал в ближайшую пекарню перекусишь, взял Насте несколько булочек и пирожное. Надеюсь, ей понравится… Такой огромный ассортимент, почему-то глаз остановился именно на булочках с повидлом и корзиночке.
Подойдя к палате, услышал знакомые интонации. Бляя… А этот, что здесь делает?... Влетел в палату, сразу посмотрел на Настю. Она сидела с заплаканными и перепуганными глазами. Зажатая, бледная. Рядом лежал Уголовный Кодекс.
Швырнул пакет и вцепился в ворот рубахи, этого самодеятеля. Я первый ударил. Завязалась драка.
Это уже второй случай нашей потасовки. Если о первом начальству не было донесено, то в этот раз думаю Соколов не сдержится.
Вышел на крыльцо, стёр с виска кровь, достал сигарету.
Во мне кипела злость, даже ненависть к Соколову, за то что он полез куда не следует. За то что считает себя самым умным. Решил выслужиться… В капитаны метит. Он сделал только хуже, Настя сейчас совсем закроется. Разузнать что-то новое навряд ли удастся.
От возмущения меня распирает.
Воздух пылает.
Кровь кипит.
Выкурил пол пачки сигарет и вернулся в больницу.
— Остыл? — медсестра
— Анастасия у себя? — с трудом удалось проигнорировать её замечания. Я был не в лучшем расположении духа, чтоб отвечать на её колкости, она могла совсем меня выставить и сказать охране не впускать. Сам понимал, что от меня несёт сигаретами, но по другому я бы не успокоился.
— У себя, — отрезала недовольным тоном. Она ещё что-то говорила, но я уже двигался в сторону палаты.
— Насть, привет, — тихо зашёл, прикрывая за собой дверь.
— Владимир? Здравствуйте, — она лежала на кровати, по пояс прикрытая простыней. Поздоровавшись опустила глаза вниз.
— Насть, извени, за то, что здесь произошло. Он не должен был приезжать к тебе. Он тебя напугал? Что он тебе говорил?
— Спрашивал о том дне, — она отвечала не поднимая глаз.
Мне даже стало не хватать его бузумно красивых, голубых глаз. Которые всегда так пристально и с интересом на меня смотрели.
— Мне нужно записать твои показания.
— Я же всё ему рассказала! Давайте лучше эту вашу камеру, я не хочу больше это повторять! — заплакала, сжав кулаками простынь. — Я не признаюсь, в том, чего не совершала, можете не стараться и не быть таким добреньким. И не носите сюда это, — швырнула пакет с выпечкой. — Я терпеть не могу такие.
— Насть, успокойся, пожалуйста, — потянул к ней руки, намереваясь успокоить.
— Не трогайте меня! Не трогайте! Не трогайте, — талдычила, отряхиваясь от меня, будто от стаи тараканов. — Уйдите! Боже... просто уйдите! Я не хочу никого видеть! Я хочу побыть одна... одна!... Оставьте все меня в покое!
Поправил взъерошенные волосы. Не понимаю, что делать дальше, у неё истерика. Если её оставить, одну, вдруг она что-то с собой сделает. Не могу этого допустить. Я за неё переживаю, сам понимаю, что больше чем должен, волноваться за обычную девушку. Она мне нравилась... Даже больше, чем я думал... Я хотел её защитить, не дать в обиду, но опять лоханулся, позволив этому мерзавцу запугать её, довести до такого состояния.
— Насть, позволь, остаться.
— Нет, уйдите, пожалуйста. Оставьте меня. Я прошу, — посмотрела молящим взглядом.
— Хорошо. Как скажешь, — делаю шаг, потом резко разворачиваюсь к ней, целую в волосы. Она не отпрянула, что было очень приятно. — Вот мой номер телефона, — кладу на тумбочку визитку, — как надумаешь поговорить, позвони с поста. Я буду ждать, Насть.
Развернулся и быстро вышел.
Глава 15: Настя
Никому я не собираюсь звонить. Я вообще никого не хочу видеть. Ни с кем не хочу разговаривать. Так и пролежала, отвернувшись спиной до вечера, пока не пришла меня навестить тётя Лариса, из детдома. Она рассказала, что в интернате изменения, назначили нового директора, бывшего выпускника нашего детдома.