Спасу тебя навсегда
Шрифт:
Погружаюсь в свои мысли, самое важное сейчас, быть рядом, когда он карабкается по отвесной стене своего подсознания, пытаясь выбраться. Самое важное протянуть руку и дать понять, что я его жду. Люблю и буду ждать, столько, сколько потребуется.
— Девушка?
— А? — рядом со мной стоит молоденькая симпатичная медсестра.
— Вам нужно покинуть больницу, время посещения закончилось.
— Я хочу остаться. Я тихонечко здесь посижу, никого не побеспокою.
— Не положено.
— Нинуль, — вернулся сослуживец Вовы, держа в руках два
— Ну, хорошо, — улыбнулась, облизывая пухлые губы, не сводя вожделенный взгляд с мужчины. — В палате есть небольшой диван, не слишком удобный, но думаю вы, сможете на нём разместиться. Сейчас принесу постельное бельё.
— Спасибо большое, — это было адресовано им обоим.
— Ну, беги, — легко хлопнул её по попке, словно придавая ускорения. — Через минут десять зайду, готовь вкусные конфеты...
— Спасибо ещё раз.
— Да, не за что. Иди располагайся. Завтра утром кто-нибудь из наших подъедет, — кивнула и открыла дверь в палату. На пороге застываю. На миг даже отворачиваюсь. Не могу видеть его таким. Бездвижным. Слабым. Перед глазами проносятся моменты нашего знакомства, общения. Он всегда казался мне невероятным, самым лучшим. А теперь он здесь, под всеми этими трубками, с огромной дырой в груди.
— Анастасия, — вздыхаю и возвращаюсь в реальность, туда, где Вовы могло уже не быть, но умелые руки хирурга удержали его на поверхности этой жизни. — Вот бельё, — положила стопку на диван. — Туалет здесь.
— Спасибо.
Подхожу к Вове, просто стою рядом и смотрю. Сама не замечаю, как начинаю содрогаться от рыданий. Сглатываю, подхожу ближе, сажусь на стул, руку его тяжёлую в свою ладонь беру. Холодная. До жути.
— Вова, я здесь, — слизываю с губ слёзы, второй рукой трогаю бледное лицо, — потому что люблю тебя. Потому что хочу, чтоб ты жил. Ты просто обязан жить! Ты обещал мне защиту. Ты обязан очнуться. Очнись, Вова! Очнись, любимый, — падаю головой на кровать и просто реву, чувствуя, что все мои слёзы падают в пустоту, как ведро падает в колодец. Его не достать.
Прихожу в себя, только когда слышу хриплое:
— Настя...
Подрываюсь, вглядываюсь в бледное лицо, губы, закрытые веки. Бегу в коридор, чтоб найти врача.
— Он заговорил! Он назвал моё имя, — врач тут же прибегает, осматривает Вову, и выносит неутешительный вердикт.
— Это нормально. Он может выдавать звуки и целые слова, но это не значит, что он...
— Поняла, — глотаю слёзы. Счастье было так близко. — Спасибо и извините.
— Я по-прежнему против, чтоб вы здесь находились. Это небезопасно для вашей нервной системы.
— Нет, я останусь, — врач уходит. Пью воду и ложусь под одеяло. Смотрю на неподвижного Вову, мысленно требую его очнуться и не бросать меня.
Где-то посреди ночи слышу шаги в палате. Открываю глаза, наблюдая за тем, как медсестра проверяет приборы. Потом тихо уходит, закрыв за собой
Глава 33
Сидеть и смотреть на Вову было очень тяжело. Даже разговоры не помогали. Чтобы не сойти с ума, решила иногда гулять. По территории клиники и парку, что к ней прилегает. Вещи мои вернули, нашли во время облавы на склад, где меня держали. Теперь я с телефоном и деньгами. Поэтому иногда захожу в кофейню, расположенную рядом с больницей. Там очень вкусный кофе и выпечка, особенно булочки.
Каждый день хожу туда, пробую разные вкусности, а потом об этом рассказываю Вове. А не получив ответ, плачу. Домой наведываюсь редко, в основном только, чтоб помыться и переодеться. В больничном душе сложно нормально помыться. Ухожу в основном, когда кто-то приходит из ребят и может подежурить.
Сегодня приехала Вовина сестра Людмила, ей сообщил Павел Львович. Я ни с кем из родственников пока не знакома, поэтому сообщить не могла. Мы познакомились. Очень милая и добрая женщина, с Вовой очень похожи. Людмила изъявила желание остаться на ночь, а я поехала домой с ночёвкой, первый раз за неделю.
Ночь прошла без сна. Мне было очень тревожно, беспокойно, страшно одной в квартире. По сути я второй раз здесь ночую. Прислушивалась к каждому шороху, к каждому звуку, ещё соседи очень громко слушали музыку и шумели.
Всё же удалось не на долго уснуть, перед самым будильником. Утро встретило меня первыми лучами осеннего солнца. Солнечные лучи пробивались через окно, которое вчера забыла задёрнуть шторой, падая мне на лицо, заставляя разомкнуть веки. Не сразу поняла, где нахожусь. По привычке устремила взгляд в сторону, где должна стоять больничная кровать с Вовой, не обнаружив её, сразу пришло понимание о месте нахождения.
Сходила в душ, накинула халат и пошла на кухню, что-нибудь приготовить. Толком даже не было время рассмотреть кухню. Она очень просторная. В светло-зелёных тонах. Оборудована по последнему слову техники и дизайна. Именно такая, какую представляла себе в мечтах, сидя в тёмной кладовке и зачитывая до дыр кулинарную книгу. В холодильнике нашлись яйца, масло и молоко, всё необходимое для приготовления омлета. Пока омлет запекался, быстро переоделась.
Когда всё было готово, оставалось только накрыть на стол, раздался звонок в домофон.
— Кто? — с удивлением, подняла трубку. Кто мог пожаловать, так рано?
— Насть, это Артур. Открой, пожалуйста, есть разговор, — Соколов? Ему то, что понадобилось? За прошедшую неделю, мы начали немного общаться, в основном о состоянии Вовы или о предстоящем суде над Хасановым. Он для меня по-прежнему был не приятен, как человек. Хоть и общался нормально, ни чего грубого и плохого в мой адрес не говорил, но от общения с ним, у меня всегда холодела спина. С Ратмиром Усмановым, было намного приятнее общаться, особенно наблюдать, как он окучивает очередную медсестричку. Тот ещё Казанова оказался, за неделю всех медсестёр перепортил.