Спавшая пелена
Шрифт:
— Вам нужна помощь?
Мы молчали. Мужчина же, всё с той же приклеенной улыбкой, которая уже начинала раздражать, оглядел нас с Люсией. Девушка, чьи руки начало слегка потрясывать, всхлипнула. Взгляд нового владельца квартиры сразу же устремился на неё.
— Что-то случилось?
Вместо ответа, Люсия всхлипнула ещё раз. А я поспешил вмешаться:
— Боюсь, мы просто перепутали квартиры. Извините за беспокойство, мы уже уходим.
Взяв девушку под локоть, я увлёк её за собой, направляясь к выходу из подъезда. К счастью, Люсия не сопротивлялась.
Когда мы наконец оказались на улице, девушка покосилась в мою сторону.
— Что происходит? Откуда ты всё это знаешь? Как…
Её голос прерывался, губы слегка подрагивали, а глаза блестели. В психологии я разбирался слабо, но было очевидно, что Люсия находится на грани нервного срыва. Поэтому я попытался перенести разговор в более спокойное место:
— Думаю, лучше поговорить у меня дома. На улице мы привлекаем слишком много внимания.
Сказанное было чистой правдой. За то время, что мы стояли около подъезда, мимо проехали двое велосипедистов, чьи обращённые на нас взгляды были более чем удивлёнными. Возможно, их насторожило выражение лица Люсии, а может быть, удивились тому, что я держу её под руку.
Последняя мысль снова всколыхнула смутное беспокойство где-то в глубинах разума. А рядом заговорила Люсия:
— Лучше тогда у меня дома. Я живу ближе.
Раньше я у неё не бывал, но причин лгать у девушки не было. Поэтому я согласился. Мы вернулись к велосипедам, и Люсия поменялась со мной местами, задавая направление движения нашей маленькой колонны. Ехать же действительно оказалось недалеко — дорога заняла меньше десятка минут.
Зайдя в прихожую, я вдруг понял, что планировка квартиры полностью идентична. Налево — выход в кухню, прямо — спальня, а дверь справа вела в санузел и душевую. После этого мой взгляд зацепился за ещё одно сходство. На комоде в прихожей, что был точной копией моего, стояла пустая картонная рамка.
Проследив за направлением моего взгляда, Люсия тоже посмотрела на картонную конструкцию. Удивлённо моргнула. Ещё раз. Потом отвернулась в сторону.
— Рассказывай. У меня сейчас такой шок, что даже рамка с фотографией родителей кажется пустой.
Секунду помолчав, я решил, что не стоит сразу добавлять новый удар по её сознанию. Вместо этого кивнул в сторону выхода на кухню.
— Идём. Тебе, наверное, лучше присесть.
Люсия шагнула в направлении кухни, но вдруг остановилась. Обернувшись, смерила меня странным взглядом. Таким, какого я у неё раньше не видел. Затем неожиданно указала рукой на проход, ведущий в спальню.
— Там будет удобнее. Стул всего один, а на кровати мы поместимся вдвоём.
Какая-то часть моего разума немедленно встрепенулась, решив, что это откровённый намёк. Но, стоило напомнить самому себе о текущих обстоятельствах, как лишние мысли сразу отступили на второй план.
Оказавшись в спальне, Люсия с ногами забралась на постели. Я же осторожно сел на край кровати и начал рассказывать. Изложил всё — от инцидента на хлебозаводе до диалога с новым техником и моих изысканий
Единственное, что я поменял в хронологии, — момент с фотографией. Полностью умолчать о нём показалось неправильным. Поставив себя на её место, я бы хотел, чтобы мне рассказали всё. Тем не менее, вываливать подобную информацию в самом начале тоже было бы неверно. Так что этот блок я оставил на финал.
Выражение лица Люсии менялось на протяжении всего моего рассказа. Порой казалось, что она вот-вот закричит или забьётся в истерике. Но девушка стойко продержалась до самого конца. До того самого момента, когда я упомянул снимок.
Тогда она вскочила со своего места и порывисто бросилась в прихожую. Шагнув следом, я обнаружил её, стоящую с пустой рамкой в руках. Она обернулась ко мне, и в её взгляде читались гнев и растерянность.
— Тут были мои родители! Единственное фото, которые мне отдали в детском доме! И что? Это тоже было ложью? Как такое вообще возможно? Зачем? Ради чего так калечить людей?
Про детский дом я ничего не говорил. Хотя и предполагал, что, раз у нас одинаковые пустые рамки, то истории их появления тоже могут оказаться схожими. А о том, что на самом деле произошло с нашими родителями, я сейчас старался вовсе не думать.
— Я не знаю, кто это делает и зачем. Самое рациональное предположение — стратегию реализует правление «Гелиоса». Но, где здесь логика, я пока понять не могу.
Люсия швырнула рамку на поверхность комода. Развернувшись, впилась в меня взглядом. Если раньше её глаза просто блестели, то сейчас они были попросту полны слёз.
— Это неправильно. Так нельзя. Никто не может вот так обращаться с людьми. Даже «Гелиос», как бы они ни хотели спасти человечество. Что это за спасение такое, если мы все превратимся в рабов?
Буквально на миг замолчав, продолжила:
— Я ведь ничего из этого даже не замечала. Хотя всё было перед глазами. Я же оператор, в конце концов. Вижу весь город. Все объекты. Но не разглядела простейшие вещи, которые были всё это время прямо под носом.
Девушка говорила всё громче и громче. Я сделал шаг ближе и напомнил осторожно:
— Думаю, будет лучше, чтобы нас не слышали соседи.
Люсия горько усмехнулась:
— Почти весь дом работает в кондитерском цехе. После работы им положено по одному бесплатному десерту и два стакана чая. Плюс два подхода по пять минут в массажных креслах. Раньше, чем через час, в квартирах никто не появится.
Кондитерский цех я помнил. Рабочих там было не так много, но, пожалуй, их вполне хватило бы, чтобы заполнить целый дом. Да и девушка говорила вполне уверенно.
Люсия бросила быстрый взгляд на рамку и продолжила, снизив громкость голоса:
— Они отняли у меня всю жизнь. Не только у меня. У всех нас. Превратили в роботов, которым запрещено жить. Штайнер это как будто чувствовал. Он ведь даже пытался пробиться. Помнишь тот стул с инициалами? А ещё мы с тобой… Ведь не зря же мы…
Я вопросительно приподнял брови и не удержался от уточнения: