Специалист технической поддержки 5
Шрифт:
Глава 11
К концу третьей недели в тюрьме я почуял неладное, а именно — я не смог выйти на связь с господином Ким Чан Соном. Я несколько раз оставлял заявку в администрации на то, чтобы они связались с адвокатом, но ответа так и не получил. Тюремщики же только разводили руками: они делали все по процедуре и отправляли официальный запрос юристу через почту, чтобы он явился в исправительное учреждение для свидания с подопечным. В итоге один из сотрудников, пожилой секретарь, который принимал
— Юноша, пойми правильно, юристы часто отказываются от уже проигранных дел, — наставительно сообщил мужчина.
— Не этот, — покачал я головой, заполняя уже третий бланк за последнее время.
Один я подал в конце января, еще один — четыре дня назад, сразу после заседания тюремной комиссии по рангам.
— Все адвокаты одинаковы, — заметил мужчина. — Тебя же осудили, так? Срок большой?
— Пять месяцев, — ответил я. — Но я уже полтора месяца отсидел, с учетом времени в центре содержания.
— Вот видишь, — продолжил в неформальном тоне наставлять меня администратор, с болью наблюдая, как я расходую очередной бланк. — Толку за тебя бороться? Ты раньше выйдешь, пока он подаст апелляцию, плюс пока ее рассмотрят, а за хорошее поведение могут и недельку-другую еще и скинуть. Зачем возиться?
— Не в этом случае… — покачал я головой.
По спине пробежал холодок. Я хорошо помнил, что на мне еще висит следствие по массовому убийству, и если господин Ким Чан Сон устранился от дел, то у меня огромные проблемы… Бланк я все же закончил заполнять и передал сотруднику тюрьмы, но уже без особой надежды на то, что господин Ким Чан Сон объявится.
Мне нужна была связь с внешним миром, любая. Так что выхода у меня не было — нужно искать всязи с черным рынком, от контакта с которым меня предостерегали на инструктаже.
— Чего нервный? — спросил Ксинг Вэй, но довольно быстро передумал. — А знаешь, мне это не интересно.
— Да так, — расплывчато ответил я, перекладывая книги из одной стопки в три разных, по размеру, чтобы было удобнее тащить. — Подходили на днях трое.
— И чего хотели? — вяло спросил китаец, но я видел, что тема ему интересна.
— Хотели, чтобы я не предавал корейцев и не водился с тобой, — ответил я.
С китайцем мы общались неформально. Оба зэки, оба работаем в одном месте. Тем более, Ксинг Вэй не кореец, чтобы я старался и использовал с ним формальные фигуры речи.
— Вот как, — хмыкнул самопровозглашенный библиотекарь. — А ты им что?
— Что по зрению не могу работать в швейном цеху, — ответил я.
— И ни слова лжи, — хмыкнул китаец.
— Само собой. Я вообще человек честный.
— Только в тюрьму попал как-то.
— А это трагическое стечение обстоятельств.
— Ага, как и у всех здешних обитателей, — выдохнул Ксинг Вэй. — И это все, что спрашивали?
— Требовали еще на общак скинуться, но что-то мне их рожи доверия не внушили.
— Как
— Не в этом дело, — мотнул я головой. — Просто не похожи они были на блатных, вот и все. А кто шестерок отправит на общак собирать? Еще потеряют по дороге половину.
Ксинг Вэй внимательно на меня посмотрел, но только хмыкнул.
— Так что, думаешь идти к старшим сам? — уточнил китаец, с легкостью распознав мой следующий шаг.
— Думаю, пойду, — ответил я. — Вот только не знаю к кому. Не подскажешь?
— Подсказать могу, вот только надо ли? — спросил Ксинг Вэй. — Опять разговоры будут, что ты слишком много от китайцев знаешь. Да и не вникаю я особо, кто там у ваших сейчас главный. Могу за старших от триады подсказать, а так…
— Тут есть люди из триады? — тут же напрягся я.
— А где их нет? — удивился Ксинг Вэй.
— Да я вроде сильно татуированных не видел…
— А кто тебе покажет? Есть тут пара смотрящих, но опять же, тебе зачем знать, кто именно? Пока сами к тебе не придут, и не интересуйся. А по корейцам лучше у сокамерников спроси.
— У меня камера очень спокойная, все первоходы, как и я.
— Первоходы или нет, в камере всегда есть старший. По возрасту или статусу, тут уже как повезет. Вот у старшего и поинтересуйся — ведь с него и спрашивают в первую очередь, если какие-то трения. Он точно знает кого-нибудь.
Больше ничего конкретного китаец мне не сказал. В итоге пришлось ждать вечера и аккуратно задавать вопросы сокамерникам.
Решать этот вопрос надо было быстро. Я тратил по шестнадцать тысяч вон каждый день с момента, как устроился в библиотеку, плюс расходы на ужин для моих соседей, так что у меня осталось уже чуть больше двухсот тысяч вон из полумиллиона, который перевел на мой счет господин Ким Чан Сон, как только меня перевели в тюрьму. Если раскинуть эту сумму на оставшиеся срок заключения — а сидеть мне до второй декады мая — то у меня осталось чуть больше тысяча двухсот вон в день. Маленькая пачка самой дешевой и паршивой лапши стоила в тюремном магазине девятьсот вон. К ней какую-нибудь мелочь — и вот, мой бюджет исчерпан. И эту проблему нужно было решать. Как минимум потому, что я понимал — деньги в тюрьме нужны так же, как и на воле, если не больше. Потому что в случае чего, можно было бы откупиться продуктами, а если денег нет — могут потребовать услугу.
Выполнять же роль мальчика на побегушках для каких-то уголовников у меня не было ни малейшего желания, а выставить меня на счетчик рано или поздно попытаются — я уже понял, что моя внешность словно притягивала взгляды всякого мусора. Нужно было делать лазерную коррекцию зрения, когда это было возможно, и плевать на то, что работа встала бы в отделе — разгребся бы. Тем более, Пак Сумин никогда не была сильно против, скорее бухтела для вида, а за кофе для чебольки я мог пройтись и в темных очках.