Специальный корреспондент
Шрифт:
Я решил, что отобью телеграмму при первой же возможности — да хоть бы и Дыбенке или Тревельяну, или даже Стеценке — они поймут и сделают всё как надо.
Мы тепло простились с графиней, и я вышел из особняка — налегке. В последний раз прошагал по ровным, как будто отутюженным дорожкам, бросил взгляд на фонтан со скульптурной группой, тронул рукой листья живой изгороди... Да, была в этом месте некая притягательная сила, реализованный творческий замысел — и большая любовь, конечно.
Сторожа проводили меня подозрительными взглядами, и, кажется, облегченно вздохнули, когда створки ворот закрылись за моей спиной.
Каперна
Моей целью была лавка готового платья — как можно менее популярная. Такая нашлась — с потускневшей вывеской, в узком проулке. За прилавком сидела полная пожилая женщина и читала книгу в потрепанном переплете. Она, кажется, испугалась, когда я вошел, хлопнув дверью.
— Здра-а-а-асте! — как-то растерянно сказала она и поправила волосы, собранные в тугой узел на затылке.
— Доброго дня! — как можно более доброжелательно улыбнулся я.
Конечно, доброжелательная улыбка и расцарапанная физиономия плохо сочетались, но звон монет тут же поднял ей настроение.
— Что вам угодно? Наверное — приодеться? — наметанным взглядом она смерила меня с ног до головы.
— Да-да, что-нибудь нейтральное, практичное... Но — достойное, понимаете?
Продавщица понимала. И подобрала что-то среднее между горным и охотничьим костюмом: галифе, рубаха без воротника, со шнуровкой на груди и вполне приличная плисовая куртка. Желая, видимо, предложить еще что-то, она отошла к настенному шкафу со множеством отделений, а когда обернулась, то замерла с испуганным выражением лица.
Стало совершенно понятно — кто-то бесшумно вошел в лавку и теперь стоял за моей спиной. Я резко обернулся и оказался лицом к лицу с высоким мужчиной — загорелым, мускулистым, в капитанском кителе — скромном, но явно из самой лучшей материи. В глазах его как будто отражалось пламя, виски припорошило сединой, волевой подбородок был решительно выпячен вперед.
— Вы! — сказал он. — Вы...
Черт побери, такую властную, очевидную, бьющую через край силу я встречал, пожалуй, только у Его Превосходительства и, может быть, у Императора. И, если Артур Николаевич разбавлял эту силу значительной порцией самоиронии и сарказма, а энергия Его Величества скорее напоминала волю к жизни молодых побегов, которые пробиваются сквозь трещины в камнях, то этот... Аура, которую распространял граф Грэй — а это был, несомненно, он — походила на всесокрушающую мощь бури. Абсолютная уверенность, готовность до конца отстаивать своё видение правильного и должного...
Наверное, не пройди я закалку общением с могущественнейшими людьми Новой Империи, мой дух мог бы и дать слабину. Но мне удалось не отступить ни на йоту, протянуть руку для приветствия и проговорить как можно более легким тоном:
— Граф Грэй, я полагаю?
После брошенного вскользь взгляда продавщица скрылась за дверью. Граф шагнул ко мне, глядя прямо в глаза и игнорируя мое приветствие:
— Я хочу прояснить кое-что, ибо не терплю недоговоренностей... — я держал взгляд, и сэр Артур Грэй сложил
Мне стало тошно. Этот прекрасный человек, любящий муж, успешный бизнесмен и блестящий аристократ мне очень нравился. И понимание того, что ничего уже не изменишь — жизнь и судьба расставили нас по разные стороны баррикад, и весь наш приобретенный опыт заставлял нас верить в разные правды — всё это сделало обстановку магазина готового платья невыносимо душной и тесной. Захотелось выйти наружу и вздохнуть полной грудью, но граф уже распознал мою секундную слабость и еще надавил голосом:
— Не смейте приближаться к моему дому, немедленно покиньте Каперну и не попадайтесь ко мне на глаза! Слышите?
Я слышал. По всей видимости, он был физически силен, но сапог мой находился в крайне удачной позиции, чтобы заехать ему в промежность, взять на рычаг руку и выкинуть его прочь — к чертовой матери... Мой взгляд видимо, изменился, потому что Грэй вдруг отступил на шаг и сунул руку в карман.
— Секунду назад я подумывал, как ловчее вас выбросить в окно. Но передумал. Вы мне нравитесь, и ваша супруга была слишком добра ко мне. Так что мне наплевать на ваши слова — пускай и за меньшее приходилось выходить к барьеру... Знаете, как говорят у нас? У имперца должна быть холодная голова, чистые руки и горячее сердце. Вы очень похожи на имперца, граф, вам не хватает только холодной головы, — я видел, как перекосило его красивое лицо.
Не обращая больше внимания наГрэя, забрал с прилавка сверток с одеждой, положил деньги и вышел прочь, игнорируя охрану, замершую по обеим сторонам двери с винтовками в руках.
Я был уверен — в спину мне стрелять не будут, но в коленях мерзко потяжелело. А вдруг я плохо разбираюсь в людях?
VIII ДОРОГА В ЗУРБАГАН
Соблазн был велик — настолько велик, что я даже протянул руку, чтобы поправить упавший ей на лицо локон — но вовремя себя одернул.
Картина передо мной предстала весьма живописная — загорелая, стройная девушка в легком пеньюаре на белоснежных простынях. Джози была настоящей красавицей — и ей не требовалось для поддержания этой красоты пудры, белил, помады и прочих дамских штучек. Она спала крепко, свободно раскинувшись на кровати — и я не стал будить ее.
Мне даже удалось извлечь из шкафа фотокамеру и ранец — никуда они не делись. Наглости моей не было предела, так что я отправился в летний душ, пристроив револьвер на полочке рядом и вооружившись опасной бритвой, помазком и чашкой с мыльной пеной.