Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта
Шрифт:
Выстрел! Мимо! Саша в прицел видел, как снаряд взметнул фонтан земли перед танком – выстрел был сделан с небольшим недолетом. Конечно, он же артиллерист, а не наводчик. На прицеле сетка есть – с вертикальными и горизонтальными черточками и цифрами. Наверняка дальномер – для точной стрельбы, поскольку ствол у пушки короткий, и траектория снаряда больше навесная.
Подправив наводку, Саша зарядил пушку и выстрелил еще раз. На этот раз точно, угодив в гусеницу. В прицел было видно, как сорвало траки. Вообще-то после второго выстрела надо было убираться, но, как всегда, Александра
Не медля ни секунды, Саша вывалился через разбитый люк башни наружу. Мотор уже вовсю пылал. Вроде железяка, и кроме бензина гореть там нечему, а сгорает за считаные минуты. Немного замешкаешься – и в лучшем случае обгоришь, а в худшем – сгоришь в машине заживо. Танкисты обеих воющих армий гибли, в основном, от ожогов, а не от ранений, как пехотинцы, артиллеристы и саперы. Специфика службы такая.
Саша не стал дожидаться, когда рванет боезапас – он бросился бежать от горевшего танка. И только отбежав на сотню метров, вдруг осознал – стреляли в него из бронепоезда. Он оказался между молотом и наковальней.
Успев удалиться метров на триста, Александр услышал за спиной глухой взрыв – это взорвались снаряды в боеукладке. Сколько раз всего он успел выстрелить? Да не больше десяти-двенадцати, в боеукладке же было всего восемьдесят четыре снаряда – он успел сосчитать.
Саша засмеялся. Он опять в лесу, один, голодный и без оружия. Из трофеев – только танковый шлем на голове. Саша снял его и отшвырнул подальше. В нем ничего не слышно, а слух ему сейчас очень нужен.
Наткнувшись на заросли дикой малины, Саша набросился на небольшие, но ароматные и сладкие ягоды. Он потерял не меньше часа, пока не набил желудок. Еда, конечно, не очень сытная, но все же лучше, чем ничего. Он опять попытался вспомнить, когда последний раз ел. Выходило – три дня тому назад. Сейчас бы хороший ломоть хлеба с салом!
Саша шел по лесу, держа путь на север. Кто знает приметы, не заблудится. С южной стороны у деревьев крона гуще, с северной – реже, на стволах – мох, да лишайник у корневищ растет. И много еще чего. Взять те же церкви – крест на куполе всегда к востоку обращен.
Не знал он тогда, что первого июля 1941 года ЦК ВКП(б) Белоруссии разослало директивы о создании партизанских отрядов. К первому августа за месяц было организовано восемьдесят партизанских отрядов общей численностью до тысячи двухсот человек. Вооружались они из тайных складов, заложенных в лесах войсками НКВД. Кабы знал Александр об этом, то шел бы их искать в леса неподалеку от районных центров. Саша же хотел держаться поближе к шоссейным и железнодорожным путям – там, где можно было устраивать диверсии. Вот только из оружия у него на поясе – немецкий нож в чехле.
Да ладно, были бы руки и голова, а остальное добыть можно – и продовольствие, и оружие. И неплохо бы как-то легализоваться – в деревушке или городке маленьком. Беженцев сейчас много, легче затеряться.
И видно, глубоко задумался Александр, потому как окрик «Стой, стрелять
Из-за кустов показался красноармеец в форме, в руках – винтовка с примкнутым штыком.
Сашиному изумлению не было предела. Здесь немецкий тыл – уже две недели как, а его останавливает наш часовой.
– Ты еще пароль спроси! – съязвил Саша.
– Надо будет – спрошу, – ответил часовой.
– Ты хоть знаешь, что мы в немецком тылу?
Часовой с ответом замешкался. Похоже, это известие его смутило.
– Ты правду говоришь?
– Три дня назад наши стояли под Рогачевом и Жлобином. Где сейчас – не знаю.
По лицу часового было видно, что он не верит в услышанное, вернее – не хочет верить.
– А ты не дезертир… ну, в смысле – не паникер? Может, ты из своей части убежал? – засомневался он.
– Ну и дурак ты, хоть и часовой!
– Часовой – лицо неприкосновенное, не имеешь права оскорблять! – Он наставил на Сашу винтовку.
– Ты поосторожнее с оружием – оно ведь выстрелить может. Ты уже сколько на посту стоишь?
– Третья неделя пошла.
Саша присвистнул. Слышал он об одном похожем случае – читал как-то в газете. Дело происходило еще в Первую мировую войну, когда взорвали входы на склады русской императорской армии. Так там часовой на посту простоял бессмысленно девять лет! Крепость и склады в Осовце уже отошли к польской территории. Поляки входы откопали и часового обнаружили.
Комиссары верность воинскому долгу солдата не оценили. Вот кабы он служил в рабоче-крестьянской армии – тогда да, тогда подвиг, да еще под чутким руководством ВКП(б).
– Чего охраняешь? – поинтересовался Саша.
– Военная тайна, – отрезал часовой.
– Ну, тогда охраняй, а я дальше пошел.
– Подожди! – заволновался часовой. – А как же я?
– Ты же на посту стоишь. По уставу караульной службы тебя сменить с поста может караульный начальник либо командир части. Я – ни то, ни другое. Так чего же ты от меня хочешь?
– Что мне делать, скажи! – взмолился часовой.
– Во-первых, винтовку убери. Ежели бы я немцем был, уже башку тебе прострелил бы. А я стою спокойно и с тобой разговариваю. Во-вторых, ты уже на оккупированной немцами территории, где советские законы не действуют. Так что смело можешь оставить пост. Забыли про тебя в суматохе отступления! – посочувствовал часовому Саша.
– Как же склад бросить? Я его три недели бессменно охранял.
– Коли ты так к нему прикипел, охраняй дальше. У тебя поесть чего-нибудь найдется?
– На складе есть, – замялся часовой, – только вскрывать его нельзя – под пломбой он.
– Я же говорю – дурак ты. Мы не вскроем, так немцы вскроют. Они сейчас в наступление прут, им не до частей или одиночных солдат, оставшихся у них в тылу. Но пройдет немного времени, и немцы начнут свой порядок наводить. Вот тогда и до тебя непременно доберутся.
Судя по расстроенному лицу, часовой явно упал духом. Он присел на сломанное дерево и спросил Сашу:
– Закурить не найдется?
– Не курю, – отрезал Саша. – Ладно, прощай.