Спецнужды и спецслужбы
Шрифт:
А кроме этого привносит в и без того сложные, напряжённые взаимоотношения сотрудников спецслужб элементы блата, кумовства, торгашества, в сильнейшей степени разлагающие их «трудовые коллективы». Не столь, возможно, масштабно и интенсивно, как в правительственных, иных госучреждениях, но вполне достаточно, чтобы сделать службы безопасности государства неконкурентными со своими основными оппонентами.
Что само по себе вовсе не гарантирует неизбежных геополитических потерь, поражений страны — сильное политическое руководство способно успешно функционировать определённое времени и при слабых спецслужбах. А при слабом политическом режиме и сильные спецслужбы бесполезны, разве что, только могут как-то этот политический режим «укрепить». Если, конечно,
Таким образом, элитаризм неотъемлемо присущ и спецслужбам. Как и всем прочим разновидностям корпоративных образований в любых сферах человеческой жизнедеятельности. Почти в точном соответствии с ответом известного в советское время героя анекдотов — «армянского радио», — объявившего, что сын генерала не может стать маршалом, потому что у маршала тоже есть сын.
И это, как ни анекдотично звучит, почти всегда так и бывает: дети масонов высших посвящений двигаются в иерархии лож через несколько степеней сразу. Так же примерно обстоит карьерная судьба детей большинства военачальников, видных учёных и всех прочих, отцы которых оказалась наверху хоть какой-то иерархической пирамиды, включая оргпреступность. И везде, и всюду такой незаслуженный лично карьерный рост оборачивается деградационными процессами тех структур, где засилье такой практики наиболее интенсивно.
Учитывая, что спецслужбы обязаны присматривать, а где-то и плотно контролировать практически все виды человеческой жизнедеятельности общества, кроме, разве что, работы общеобразовательных школ, то и подготовка кадров в них имеет множество самых разнообразных специализаций. Одних готовят в качестве мирных, тихих «технарей», разрабатывающих и изготавливающих спец-технику и спецсредства для различных разведывательно-контрразведывательных функций.
Из других «лепят» специалистов «наружного наблюдения» — весьма важной профессии в органах не только госбезопасности, но и внутренних дел. Из третьих — «специалистов широкого профиля», способных работать и во внешней разведке, и в контрразведке. Кого-то готовят на морских диверсантов, кого-то для работы с агентурой из числа «церковников», гомосексуалистов, педофилов и т. д. и т. п.
По ряду вполне объективных фильмов, вроде французского «Никита», можно получить представление о том, что сотрудники спецслужб должны уметь хладнокровно пристрелить, отравить «нужного» человека, при необходимости, растворить его труп в ванной и слить то, что образовалось, в городскую канализацию.
Нужно уметь допрашивать так, чтобы исключить возможность объекту допроса что-то не сообщить, о чём-то умолчать, где-то приврать. Нужно уметь заставить себя на глазах допрашиваемой матери взять её грудного младенца за ножку и выставить за окно на лютый мороз и многое другое подобное. И каково должно быть педагогическое мастерство профессорско-преподавательского состава иных учебных центров спецслужб, чтобы внушить своим «студентам» чувство гордости за свои способности нетрепетно творить любые душегубства, гнусности во имя великих целей — обеспечения безопасности государства и аж целого народа.
Сильно помогает этому знание законов человеческого поведения в группах: человеку для устойчивого самоуважения достаточно знать о высоком мнении о себе нескольких значимых для него близких людей. В тюремной камере для этого достаточно снискать к себе благосклонность пары опытных зеков сообщением о числе лично убиенных и проявленных при этом крайней жестокости и спокойствии. Для каскадёра важно заполучить высокую оценку некоторых своих трюков со стороны именитых коллег и т. д.
Преподавателям разведшкол в этом помогают обильные числом люди-легенды, которых в истории любой спецслужбы всегда имеется изрядное число.
Нетрудно и потом удерживать таким образом уже вовсю «практикующих» сотрудников спецслужб в системе своих «корпоративных» ценностей, представлений о достойном и недостойном, полностью противоречащих
Из откровений киногероев фильмов о разведчиках-шпионах, сценарии к которым пишут или режиссёров которых обязательно консультируют бывалые, матёрые сотрудники спецслужб, массовый мировой кинозритель давно осведомлён о таких «истинах», как «убить трудно только первого человека», «невиноватых людей не бывает», «человеком больше, человеком меньше — какая разница?» и т. п.
Правда, как свидетельствуют многие писатели из бывших разведчиков и контрразведчиков, процесс «нейролингвистического программирования» в процессе обучения сотрудников спецслужб нередко изобилует элементами профессиональной «шизы»:
«Текучесть кадров в ЦРУ сегодня высока, как никогда. С 1989 года число сотрудников сократилось на 20 процентов. Скандалы внутри ЦРУ не способствуют повышению авторитета «конторы» среди потенциальных кандидатов на работу в разведке. Часто ещё на этапе подготовки к приёму на работу или учёбу у кандидатов возникают сомнения в правильности сделанного выбора. Молодые специалисты, закончившие престижные колледжи, не удовлетворены качеством преподавания на «ферме» (школа ЦРУ), манией использования «детекторов лжи», а также всякого рода интеллектуальных и медицинских тестов, которые зачастую применяются, как мера наказания сотрудников. Произвольное толкование полученных результатов позволяет администрации допускать всякого рода злоупотребления в отношении сотрудников». [13]
13
В.А. Галицких. «Кадровая политика ЦРУ». «Родные просторы» № 1(41), 1999 г. стр. 12.
Не всё в таких подходах обучения будущих сотрудников спецслужб от недоумия или профессиональных деформаций сознания педагогов — есть в этом и чётко осознанная цель: необходимость полного разрушения «обыденной» нравственной ориентации человека, полученной им ранее культурной среде.
Ибо человек обычный, нормальный по меркам массовых социальных групп («классов») не сможет преодолеть в себе внутреннее сопротивление для выполнения, вероятно, большинства типичных «спецслужбовских» заданий, поручений.
Но этот же человек, попавший в среду парадоксальных, иррациональных с точки зрения обывателя «ценностей», гарантировано через некоторый срок утратит свои прежние возможности определять свои и чужие поступки, мотивации действий в привычной системе оценок «хорошо-плохо», «достойно-недостойно», «должно-недолжно», «нравственно-безнравственно».
И уже только такой деморализованный в прежних своих нравственных представлениях человек становится функционально пригодным для спецслужбы, где главным корпоративным достоинством, открывающим и значимые карьерные перспективы и признание своим сообществом сотрудников и начальством, является точное, в установленные сроки исполнение приказа. Чему в сильнейшей степени способствует истребление в собственной душе любых нравственных «комплексов», расчищающее в мировосприятии сотрудника спецслужб поле для свободного функционирования иной, отличной от общепринятой в социуме, технологии взаимоотношений между людьми. Где в основе — только целесообразность во имя успеха служебной или личной деятельности. И где любой человек — только «либо цель, либо средство».
С позиций оставшихся пребывать в среде нормальных людей, сотрудник спецслужб, как правило, тёмная личность, у которой непонятно что на уме, что-то, вероятно, очень нехорошее.
Совместная продуктивная деятельность с такой особью обычных людей невозможна и потому, что делать такая персона ничего не хочет, а хочет только советовать и руководить. И потому, что всё время пытается ответственность, тяготы переложить на других, а чтобы скрыть свою непригодность, пытается всё запутать, всех соучастников процесса перессорить, восстановить друг против друга.