Спецнужды и спецслужбы
Шрифт:
Учитывая же, что спецслужбы никогда и нигде не занимаются проблемами общеуголовной преступности при любом её уровне в обществе, они никогда и не рассматривают оргпреступность, как своего противника. А вот союзником её неформально числят (и пользуют) по множеству направлений своей практической деятельности.
Полезных союзников нередко приходится защищать. Чаще всего от собственных органов внутренних дел. В России последних двух десятилетий процесс взаимовыгодного сотрудничества спецслужб и структур оргпреступности пошёл и глубже, и шире — стала своеобычной практика «крышевания» бизнеса, банков, подразделения служб безопасности вполне успешно выполняют подчас и функции наёмных убийц:
«Сотрудники отдела «Т» (борьба
Ещ» свидетельство: «Элитным офицерам КГБ, зачастую потомственно, вбивалась в голову известная система ценностей. Она, конечно, подразумевала приоритет интересов государства перед интересами какой-то там отдельной личности, но она же включала в себя пусть не идею законности, но всё же понимание того, что и во имя чего допустимо делать.
20
Игорь Корольков. «Управление ТТ». «Новая газета». 07.11.2005 г.
Также люди были, но они давно уже стали легендой. Часть из них состарилась и «выбыла». Другая, весьма значительная часть создала компании и банки, перешла служить в и под коммерческие структуры, где быстро утратила ориентиры… Но в «том КГБ» их вряд ли отнесли бы к элите. О кадрах же ФСБ выпечки после 90-х и говорить нечего, штамп «сделано в КГБ» на них — такая же липа, как лейбл Levi's на советском самостроке. [21]
Но общество с рыночной экономикой, к каковому типу теперь принадлежит и российское, кроме совместной договорной деятельности предполагает обязательно и жесточайшую конкуренцию. Что в полной мере свойственно и криминальной практике многих сотрудников спецслужб. Свидетельством чему один из множества примеров:
21
Леонид Никитин. «Гражданские орды». «Новая газета». 23.05.2005 г.
«В 1995 году я готовил статью о банде братьев Ларионовых, терроризировавших Владивосток в начале 90-х. Банду разоблачили. Уголовное дело вела Генеральная прокуратура. Выяснилось, что преступная группа была какой-то страной. Она скорее напоминала воинское подразделение с чётко организационной структурой, строгой иерархией и железной дисциплиной. В её составе оказались бывшие отличники ВДВ и морской пехоты, блестящий офицер-десантник и один из лучших сотрудников местной прокуратуры.
Сами члены банды бандой её не называли. Они называли её Системой… Система была прекрасно вооружена, располагала несколькими десятками конспиративных квартир. С помощью обширной агентурной сети собирала информацию о лидерах преступного мира, бизнесменах и сотрудниках государственных учреждений. Банда убивала. Её жертвами становились криминальные авторитеты и бизнесмены, связанные с криминалом…
Удалось выяснить, что с бандой работали два полковника ГРУ: действующий начальник агентурного управления Зубов и бывший начальник оперативно-аналитического центра той же разведки Полубояринов… Полубояринов непосредственно формировал банду и тоже руководил в ней аналитическим центром.
Спецслужбы создали параллельные структуры для приведения в исполнение внесудебных приговоров… На базе таких структур возможно создание постоянно действующих лжебанд, которые вступают в плотный оперативный контакт непосредственно с ОПГ бандитской направленности и ОПГ, специализирующихся на заказных убийствах и терактах…». [22]
22
Игорь
Приведённый пример «взаимодействия» российских спецслужб с оргпреступными сообществами — не исключение, а только эпизод обширной, длящейся уже второе десятилетие практики. О том, что она — отнюдь не важная составляющая часть борьбы правоохранительных органов с оргпреступностью, а только «коммерческая составляющая» жизнедеятельности российских органов госбезопасности — свидетельствует вся российская реальность.
Где правят бал обвальные злоупотребления служебным положением всевозможных должностных лиц, включая и правоохранителей, именуемые в обществе «коррупцией», где любая общеуголовная организованная преступность всегда в тесной «смычке» с органами власти, управления, правоохранительными структурами и спецслужбами. Вместе дополнительно ещё занимаются и всевозможной предпринимательской деятельностью.
Один из множеств примеров тому: «Нашу страну лихорадит от громких скандалов и арестов таможенных чинов… прокуратура и ФСБ начали ловить по несколько десятков таможенников в неделю, но это полумеры, поскольку основным заработком таможни являются конфискованные товары. Конфискация — это национальный вид спорта. Им занимаются все: таможенники и милиционеры, чекисты и судебные приставы. В идеале эта процедура должна воплотить в жизнь сказку о Робин Гуде, когда ценности отбираются у плохих людей и отдаются хорошим. В реальности же это очень часто отлаженный криминальный бизнес». [23]
23
Максим Агарков. «Конфискация — это национальный вид спорта». «Новая газета». 08.06.2006 г.
Российские печатные СМИ изобилуют материалами об участии российских спецслужб и структур МВД, генеральной прокуратуры в контрабанде мебели, китайского ширпотреба на сотни миллионов долларов. Это — в столице. В регионах местные подразделения не очень отстают в такой практике от своих столичных коллег и начальников. А «на круг» по стране получаются астрономические суммы, добытые «государевыми слугами» криминальным путём исключительно для личного обогащения своей руководящей верхушки. И почти никогда — на «общее дело».
Об участии российских спецслужб в лице их руководства, действующих и бывших сотрудников в превращении банковской деятельности в частности, и всей финансовой системы государства в целом в сплошной криминальный бизнес, известно из тьмы публикаций на эти темы ныне даже, пожалуй, слепым и глухонемым. Нечто отдалённо подобное этому имело место, разве что, при некоторых диктаторских режимах в странах Латинской Америки и Африки.
В большинстве современных стран спецслужбы таких благоприятных условий не имеют и вынуждены для своих неизбежных гешефтов продумывать и осуществлять целые спецоперации в сфере банковского бизнеса, чтобы надёжно прятать концы в воду. Или хотя бы соблюдать внешние приличия в там, где СМИ не рискуют задирать спецслужбы.
В России спецслужбам не приходится утруждать себя на этот счёт. И вовсе не потому, что они к этому стремились — в пору безвременья всегда сильнее оказываются тот, что состоит в мощных корпорациях, сплочён хоть какой-то дисциплиной и обладает долей властных полномочий. А потому неизбежно начинает корпоративно доминировать во всех сферах жизнедеятельности социума, где есть заслуживающие внимания прибыль, приработки, продвигаясь и концентрируясь в этих сферах интуитивно — на запах денег, добычи.