Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы
Шрифт:
В 1944–1945 годах американская контрразведка, используя сотрудника нашей резиндентуры Андрея Раину, работавшего в советской закупочной комиссии по ленд-лизу, через своего подставного агента передала нам массу дезинформационных материалов по атомной бойбе. Эта «деза» в 1945–1949 годах была раскрыта нашими видными физиками, в том числе Курчатовым, Иоффе, Алихановым, Кикоиным, при содействии специалистов, работавших в нашей научно-технической разведке — Рылова, Терлецкого и других.
Однако следует подчеркнуть и, если угодно, позитивное значение этой дезинформации, поскольку она лишний раз подтверждала истинный размах атомной гонки в США. Ведь «деза», содержащая искаженные расчетные данные, не затушевывала общего направления усилий американских физиков, работавших по Манхэттенскому
В заключение хочу сказать: советская разведка выступила инициатором развертывания широкомасштабных работ по созданию атомного оружия в СССР и оказала существенную помощь нашим ученым в этом деле. Однако атомное оружие было создано колоссальными усилиями наших ведущих ученых-атомщиков и работников промышленности.
Приложение к главе 7
Записка руководителя советской разведки генерал-лейтенанта С. Савченко руководителю атомной промышленности Б. Ванникову о направлении иностранных секретных материалов по работам над созданием водородной бомбы.
Документ публикуется впервые.
Записка руководителя советской разведки П. Федотова члену Спецкомитета правительства СССР по атомной проблеме А. П. Завенягину о направлении зарубежных материалов виднейшему немецкому специалисту, сотрудничавшему с отделом «С» МГБ СССР доктору Рилю, которому было присвоено звание Героя Соцалис-тического Труда.
Документ публикуется впервые.
Записка П.Судоплатова о направлении заместителю руководителя по режиму администрации атомной промышленности П.Я. Мешику материалов разведки, доложенных на Научно-техническом Совете Спецкомитета правительства СССР по атомной проблеме.
Документ публикуется впервые.
Отчет отдела «С» о встрече с Нильсом Бором. Ответы на вопросы содержали секретную информацию, не вошедшую в опубликованный в США отчет Комиссии Смита, который Бор официально передал советским специалистам.
Глава 8. «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»
Дорога к Ялте и начало мирного противостояния
Принято считать, что «холодная война» началась с известной речи Уинстона Черчилля в Фултоне 6 марта 1946 года, когда он впервые упомянул о существовании «железного занавеса». Однако для нас конфронтация с западными союзниками началась сразу же, как только Красная Армия вступила на территорию стран Восточной Европы. Конфликт интересов был налицо. Принцип проведения многопартийных выборов на освобожденных землях и формирование коалиционных правительств (с фактической ориентацией на Запад), как предложил в Ялте президент Рузвельт, мог быть приемлем для нас лишь на переходный период после поражения гитлеровской Германии. Я помню замечания, сделанные министром иностранных дел Молотовым
Ялтинское соглашение, где официально был зафиксирован послевоенный раздел мира между США, Англией, СССР, было обусловлено, как ни парадоксально, Пактом Молотова— Риббентропа. В этом договоре 1939 года, как теперь говорят, не было высоконравственных принципов, но он впервые признавал СССР великой державой мира. После Ялты Россия стала одним из центров мировой политики, от которого зависели будущее всего человечества и судьбы мира.
В наши дни многие аналитики указывают на близость Сталина и Гитлера в их подходе к разделу мира. Сталина ожесточенно критикуют за то, что он предал принципы и нормы человеческой морали, подписав пакт с Гитлером. При этом, однако, упускают из вида, что он подписал тайные соглашения и протоколы о разделе Европы, выдаче Советскому Союзу эмигрантов и перемещенных лиц, искавших убежища на Западе от Советского режима, с Рузвельтом, Черчиллем и Трумэном (Ялта, Потсдам).
Идеологические принципы далеко не всегда имеют решающее значение для тайных сделок между сверхдержавами: такова одна из реальностей нашей жизни. В декабре 1941 года в кабинете у Берии я встретил нашего посла в США Уманского, только что вернувшегося из Вашингтона после нападения японцев на Пёрл-Харбор. Он рассказал мне, что Гарри Гопкинс, близкий друг Рузвельта и его личный посланник по особо важным делам, от имени президента поставил перед нами вопрос о роспуске Коминтерна и о примирении с русской православной церковью. По его словам, это необходимо, чтобы снять препятствия со стороны оппозиции в оказании помощи по ленд-лизу и обеспечить политическое сотрудничество с США в годы войны. Эти неофициальные рекомендации были приняты Сталиным еще в 1943 году и создали дополнительные благоприятные предпосылки для встречи в Тегеране, а затем в Ялте. Это показало американцам, что со Сталиным можно договориться по самым деликатным вопросам с учетом его интересов.
Кстати говоря, и мы, и американцы упорно не публикуем всех записей бесед Гопкинса с советскими руководителями. Причина проста — доверительные обсуждения щекотливых вопросов опровергают многие стереотипные представления и свидетельствуют о том, что сговор Запада со Сталиным о разделе сфер влияния в мире после войны был вполне реален. Руководители западных стран мирились с коммунистическим присутствием в мировой политике, и, более того, они не считали коммунистический режим препятствием в достижении договоренности по вопросам послевоенного устройства мира.
В конце 1944 года, готовясь к Ялтинской конференции, открывшейся, как известно, в феврале 1945-го, мы провели совещание руководителей НКВД— НКГБ, Наркомата обороны и ВМФ, на котором председательствовал Молотов. Целью этого совещания было выяснить, может ли Германия продолжать войну, и проанализировать информацию о возможных сферах соглашений с нашими союзниками Америкой и Англией по послевоенному устройству мира. О точной дате открытия конференции нам не сообщили: Молотов просто сказал, что она состоится в Крыму не позже чем через два месяца.
После этого совещания Берия назначил меня руководителем специальной группы по подготовке и проверке материалов к Ялтинской конференции. Я должен был регулярно информировать Молотова и Сталина. Сам Берия поехал в Ялту, но участия в конференции не принимал. Проводя подготовку к встрече в Крыму, мы собирали данные о руководителях союзных держав, составляли их психологические портреты, чтобы наша делегация знала, с чем она может столкнуться во время переговоров. Нам было известно, что ни у американцев, ни у англичан нет четкой политики в отношении послевоенного будущего стран Восточной Европы. У союзников не существовало ни согласованности в этом вопросе, ни специальной программы. Все, чего они хотели, — это вернуть к власти в Польше и Чехословакии правительства, находившиеся в изгнании в Лондоне.