Спецотдел «Бесогон»
Шрифт:
– На что мне теперь ваши меры?! Они запоздали! Мне нужен ребенок, мой ребенок! Понимаете?! – кричала обезумевшая от горя женщина.
Не дай вам Бог пережить то, что пережила эта худенькая женщина. Ее полный горечи и укоризны взгляд преследует меня даже в сейчас, в глубокой старости. И хоть прошло столько лет, я отчетливо помню выражение ее глаз. И не забуду их до конца своих дней, коих осталось совсем чуть-чуть.
Еще я навестил начальницу местной жилкоторы гражданку Фриду Савельевну Кац. Крикливая и властная женщина с большой вавилонской башней из крашеных
– Воет, воет, по всем подвалам и чердакам кто-то воет и плачет. Житья от него никому нет. Зайдешь – нету никого. Выйдешь – вытье и нечленораздельные причитания начинаются заново, – испуганно проведала она, хлопая густо накрашенными ресницами.
– Шум идет из какого-то конкретного подвала или чердака? – поинтересовался я.
– Нет, страдает вся округа. Нечисть озорует по всему нашему району, – ответила Кац.
– Ясно, – я повернулся уходить, но пред этим строго погрозил Фриде Савельевне пальцем, – надеюсь, вы понимаете, что наш разговор должен остаться между нами?
– Конечно, конечно! – Кац послушно кивнула своей вавилонской башней.
Сказать, что встречи с этими двумя такими разными женщинами мне совсем не помогли, значит погрешить против истины. Кое-какую пищу для размышлений они мне все же дали. Днем я набросал карту района, где безобразничал призрак, и выявил несколько проблемных мест. Район был большой, и их оказалось довольно много. Целых шесть!
В одном доме купец второй гильдии Прохоров в пьяном угаре насмерть забил собственную дочь, принесшую в подоле от какого-то смазливого приказчика. Самого приказчика вскоре нашли зарезанным в канаве, возле лавки, где он продавал прохоровские скобяные изделия.
Еще в одном месте муж, кавалерийский поручик застрелил неверную жену и ее служанку, помогавшую своей хозяйке в ее любовных шашнях.
В меблированных комнатах купца Петрилова, которые нынче были превращены в склад «Оптпуштогра» проигравшийся в карты коллежский регистратор с горя устроил пожар с большим количеством человеческих жертв.
Было еще несколько эпизодов с кровавыми развязками. Я просмотрел все имевшиеся в нашей ведомственной библиотеке подшивки старых газет. Но больше ничего интересного не нашел. Что если безобразит кто-то из тех давнишних злодеев? Вот только кто?
Все свои документальные изыскания я проводил днем, отрывая драгоценное время ото сна. Ночью же блуждал по району, ища встречи с фантомом. Так прошло почти три недели. Сегодняшняя ночь обещала быть особенно трудной. Во-первых, было довольно холодно, столбик термометра застыл на минус девятнадцати еще днем, а во-вторых, я сильно простудился, беспрестанно кашлял и чихал, что довольно сильно изматывало. Наверное, у меня был жар, но заменить меня было некем. Другие сотрудники
В кармане шинели лежал заряженный серебряными пулями наган, а в кобуре ждал своего часа ТТ. однако, я был уверен ни один, ни второй ствол мне не помогут. Фантомы – персоналии неординарные, их спецприспособлениями не возьмешь, их вообще не возможно устранить с помощью нашего оружия. Это вам не оборотни, упыри, или злобные ведьмы, да лешаки. С приведениями нужно обязательно договариваться. От опыта и мастерства бесогона зависит, уйдет ли мятущаяся душа в мир мертвых, или же продолжит пугать живых.
Я шел по улице, как вдруг из подворотни донесся истошный женский крик.
– Помогите! Грабят, убивают, последнее отнимают!
Этого еще не хватало! Я бросился на помощь. Забежав в подворотню, увидел двоих типов в куцых блатных клифтах, на головах, несмотря на мороз, кепки-восьмиклинки, особенно почитаемые у столичной шпаны.
Их жертва, припозднившаяся миловидная женщина средних лет в лисьей шубе и каракулевой шапке-таблетке в ужасе застыла, облокотившись о стену дома. Ее белое от ужаса лицо было похоже на посмертную маску. Времени – два ночи. Окна дома темны, жильцы спят, а если даже и не спят, никто не выйдет, все боятся блатарей. Телефонов в квартирах нет, на вызов милиции рассчитывать нечего.
Двое молодых парней лет семнадцати чувствуют свою безнаказанность. В руках одного из них финка, которой он свирепо размахивает пред самым лицом жертвы.
– Часики, денежки попрошу, шубку и шапочку снимайте, гражданочка, – нагло ухмыляясь, заявляет он.
– А сама пусть на снег ложится, позабавимся, с ней, зема! – вожделенно поглядывая на жертву, добавляет его дружок, – ложись, лярва! Будешь ласковой, жить оставим! – бросает он испуганной женщине.
Та, трясясь от страха, выполняет все приказания.
– Стоять, сволочи! Руки в гору!
Я выхожу на освещаемый тусклой лампочкой участок, в руках у меня ТТ. Парни испуганы.
– Перо на снег кидай, живо – приказываю я тому, кто с ножом.
– Понял, сей момент бросаю, только не шмаляй, начальник, – бормочет он
Он смотрит куда-то мне за спину и вдруг его лицо начинает дергаться, по губам текут слюни. Старый, как мир, прием, меня таким не проймешь. Я оглянусь, а он метнет финку точнехонько мне в шею.
– Т-т-там, – он заикается, брызжет слюной и тычет пальцем куда-то в проулок.
Его друг тоже начинает дрожать всем телом.
– Нечистый, нечистый! – орет второй уркаган, усаживаясь задницей в сугроб.
Женщина теряет сознание и медленно оседает в снег. Я оборачиваюсь и отчетливо вижу Его!
Призрак весь колеблется в лунном свете. Его лицо закрыто капюшоном плаща. Видна лишь черная борода и оскаленный в страшной ухмылке рот. Кисти рук, испачканные кровью, сильно дрожат, и от этого фантом кажется еще ужаснее. Он приближается ко мне, но я стою, не шелохнувшись. В первый момент главное не показать своего страха и выстоять, тогда призрак теряется и становится менее агрессивным.