Спецотряд «Скорпион»

Тамоников Александр

Где-то через час звонок телефона заставил Пашина подняться.

Он снял трубку:

— Да!

— Как настроение?

— Отменное, господин надзиратель!

— Я не надзиратель! А то, что настроение отменное, так это просто отлично.

— Вам нечего делать, мистер инкогнито, кроме того, как отрывать меня от отдыха, или ваш звонок имеет какую-то определенную, конкретную цель?

Хрипловатый голос проигнорировал вопрос майора. Видимо, его обладатель не обратил внимания и на иронию Пашина.

— Через час ждите гостей, господин Пашин. Или вас

следует называть Григ?

— Называйте как хотите, только давайте быстрее внесем ясность в сложившуюся обстановку. Я терпеть не могу неопределенности! В состоянии неопределенности и длительного нахождения в замкнутом, тем более закрытом пространстве, прошу учесть, становлюсь непредсказуемым и опасным. Опасным для тех, кто пытается вести со мной игру втемную!

— Я учту это. Через час ждите гостей и будьте благоразумны. Люди, которые вами заинтересовались, не менее опасны, чем вы. До встречи, Григорий Семенович.

— Угу! Милости прошу! Пойла хватит, да и закусь еще осталась. Посидим, поболтаем, если… найдем общий язык, мать вашу!

Бросив трубку, Пашин вернулся к постели. Ложиться не стал, присев на краешек кровати. Задумался.

Через час к нему зайдут и начнут обработку. Почему через час, а не немедленно? Ведь он готов к разговору. Опять пытаются давить на психику, исходя из принципа: ничего нет хуже, чем ждать и догонять? Или того, кто должен был начать с ним беседу, пока нет в здании, где запрятали майора? Это более вероятно. Значит, хриплый ждет своего хозяина. Кто он? Полесский? Очень может быть. Для чего Полесскому Пашин? Вроде и ни к чему! Но это с точки зрения Григория. Савва Яковлевич наверняка имеет в отношении майора спецназа свое особое мнение. И цель конкретную тоже, которая также напрямую связана с Пашиным.

Как и было обещано, через час металлическая дверь распахнулась, и в комнату вошли четверо. Трое в камуфляже и масках, четвертый в строгом костюме с тростью в руке. Один из охранников выкатил в коридор каталку, встав в проеме.

Мужчина в цивильном костюме прошел к журнальному столику и присел в одно из кресел. Двое телохранителей застыли рядом с ним.

Пашин сел на кровати, следя за движениями в комнате. Внимание майора было сосредоточено, естественно, на мужчине в костюме. Тот был немолод, лет под шестьдесят, но выглядел неплохо. Ухоженные черные, с обильной проседью волосы, орлиный нос, плотно сжатые губы, правильный овал лица — вот те черты, которые характеризовали его внешне. К этому добавлялся идеально подогнанный и весьма дорогой костюм, галстук с золотой заколкой. И, конечно же, особый шарм придавала трость. Она как бы подчеркивала консерватизм мужчины.

Не менее внимательно в наступившей неестественной тишине рассматривал Пашина и этот холеный человек.

Наконец он произнес:

— Что же вы сидите на кровати, Григорий Семенович? Прошу к столику!

Пашин молча поднялся, отметив, как напряглась охрана, подошел к креслу, сел напротив мужчины.

Тот продолжил:

— Вам, наверное, очень интересно узнать, почему и зачем вы здесь, а также, где это «здесь»

находится и кто таков я! Не так ли?

Майор ответил кратко:

— Да!

— Хорошо! Сейчас я вам все объясню, но прежде, чтобы наша беседа была плодотворной, вам, считаю, было бы неплохо поговорить по телефону с одним человеком.

Мужчина протянул ему сотовый телефон. И сразу майор услышал голос Нины:

— Гриша? Григорий?

— Нина?

— Да, да, это я! Гриша, меня какие-то люди увезли за город, закрыли в каком-то лесном доме и сказали, что все это связано с тобой. Я не могу ничего понять, Гриша!

— Подожди, Нина! Давай по порядку. Как незнакомые люди могли увезти тебя из города?

— Их было двое, они представились сотрудниками милиции, предъявили удостоверения. Сказали, что я должна проехать с ними: мол, с тобой произошла неприятность и надо кое-что уточнить. Я, естественно, пошла с ними.

Пашин взглянул на мужчину, продолжив разговор с невестой:

— Ясно! Значит, ты находишься в каком-то лесном доме. Тебе местность не известна?

— Нет! Меня посадили в салон «Газели», окна которой были плотно зашторены, так что я не имею ни малейшего понятия, даже в какую сторону от Переславля меня вывезли.

— Понятно!

— Что все это значит, Гриша?

— Долго объяснять, Нина. Как с тобой обращаются?

— Никак! Заперли в комнате второго этажа и вот только сейчас навестили, принесли завтрак и телефон.

— Так! Слушай меня внимательно, дорогая. С тобой никто ничего не сделает, поэтому успокойся и смирись с мыслью, что некоторое время тебе придется провести там, где ты находишься. Но все будет хорошо. Я обязательно заберу тебя оттуда, только прошу, сама никаких попыток сбежать не предпринимай! Просто находись в комнате и жди! Ты поняла меня?

— Да! Но…

— Нина! Не надо никаких вопросов. Будь умницей, жди меня. И все будет хорошо! Это я тебе обещаю!

Разговор был прерван со стороны Нины.

Пашин также отключил телефон, перевел мрачный, не сулящий ничего хорошего взгляд на мужчину, продолжавшего невозмутимо сидеть напротив.

— И какие мне следует сделать выводы, уважаемый?

Мужчина медленно извлек портсигар, достал из него короткую сигару. Охранник, стоявший ближе всех, поднес огонь зажигалки. Мужчина, прикурив, выпустил в потолок узкую струю дыма.

— Выводы, молодой человек, будете делать позже, а пока я отвечу на интересующие вас вопросы. Ну, во-первых, я — Савва Яковлевич Полесский.

Пашин бросил:

— Об этом я уже догадался.

— Перебивать оппонента — плохой тон, Григорий Семенович, а вы человек, несомненно, образованный и воспитанный. Не надо больше этого делать. Продолжу: во-вторых, вы находитесь в одном уютном местечке, недалеко от Москвы. В-третьих, вы здесь, потому что я заинтересован в вас. И, в-четвертых, временное нахождение вашей невесты Нины, уверяю, совершенно безопасное для нее, обусловлено как раз моей заинтересованностью в вас, что другими словами означает обычную страховку. Я понятно изъясняюсь?