Speed 2. Еще больше скорости. Еще больше любви

Abacus

Она покраснела, ей было приятно.

– Но она сильнее, гораздо сильнее,- закончил я, громко сглотнув.- Она никогда бы не допустила подобного.

Опустив голову, женщина провела рукой по своей щеке.

– Значит, я могу быть спокойной, значит, он выбрал на самом деле достойную девушку.

Как же мне все это надоело. Надоело сидеть здесь и ничего не делать. Разговаривать с незнакомой женщиной, которая, кажется, не понимала, чего она хочет.

– Я люблю его, своего сына,- прошептала она.- Он вырвался, он ушел, и я знаю, что ему будет лучше, если он не вернется к нам.

– Вы тоже можете…

Она не дала мне договорить.

–

Ты не знаешь, что со мной делали в полиции. Я знаю, что будет, когда…

Она не могла набраться сил, чтобы договорить свою фразу.

– Я знаю, что меня будет ждать, что будет с мужем, если Паша сумеет его победить. Ведь он не просто так сюда пришел. Я знаю это. Я не хочу тянуть сына на дно. Я сделала столько ошибок,- заплакала она.

– Ну,- я растерялся, не зная, как успокоить ее.

– Столько всего неправильного. Это моя вина, вина моего мужа, но не вина нашего сына.

– Вы не,- я хотел сказать ей, что она через чур перегибает палку.

На мой взгляд, эта женщина винила себя во многих грехах, которых не совершала.

– Пообещай мне, что спасешь его. Что не оставишь его. У него нет семьи. Мне нужно знать, что ты его не оставишь. Обещай мне!- внезапно подняла она на меня взгляд.

Ее тон был чрезвычайно спокоен, будто бы не было всех этих слез, пролитых ранее.

Я с ужасом смотрел на нее.

Что? Что она сейчас произнесла?

Я хотел встать и послать ее. Я хотел плюнуть на все. Взять и уйти. Мне все это надоело. Меня уже тошнило от этой чокнутой семейки. Теперь я понимал, почему Шторм так жаждал свалить отсюда. Они все были сумасшедшими! При этом если ранее, я считал невменяемым Павла, теперь он казался мне адекватным здоровым человеком.

Его отец конченый. Его мать безумна. Попросить такое у меня?

– Обещаю,- произнес кто-то в комнате.

Она улыбнулась, а я понял, что это был мой голос.

В груди горело.

– Спасибо,- прошептала она.- Спасибо. Передай ему, что я люблю его.

– Но вы,- опешил я окончательно.- Зачем??? Он здесь, почему вы не…

– Потому что я верю в то, что он победит, а значит, я уже решила, что буду делать.

– Вы тоже хотите уйти?- спросил я.

– Да, хочу,- кивнула она.

Если честно, я удивился подобному ответу.

– Вы можете убежать с нами,- продолжил я.

Но она приложила палец к моим губам.

– Если он увидит меня, станет слабее, а я не хочу этого,- продолжила его мать через некоторое время.- Саша понимает это, он все просчитал. Я думаю, он неспроста предложил мне наведаться в центр, чтобы я все поняла и, вернувшись, искала Павла. Не представляешь, как сложно жить, подозревая, что каждый твой ход продуман кем-то другим заранее. Но в этот раз я не хочу поддаваться. Я не хочу подчиняться тому, кто разрушил наше счастье. Не хочу. Хочу поступить так, как считаю нужным. Не хочу влиять на решение сына, если мне суждено, я встречусь с ним, когда-нибудь,- посмотрела она на меня.- Я всегда была преградой. Я всегда была той, которая мешала его уходу. Мне надо перестать держать его. Он должен вырваться! Должен сделать так, что бы справедливость восторжествовала.

– Что?- нахмурился я в непонимании.

Ее пальцы прикоснулись к моей щеке.

– А ты береги его. Помни, что пообещал мне. Я мать. И не смотря ни на что, я хорошая мать, я люблю своего сына, да, у меня не получилось защитить его, но все совершают ошибки. Сейчас я ее не допущу. Но так или иначе, я что-то чувствую. По тому, что

видела в файлах, по тому, что вижу сейчас, я доверяю своему сыну, и верю, что он нашел себе настоящего друга. А ведь у него их никогда не было. И я прошу, если он почувствует себя сиротой, скажи ему, что это не так. Ведь у него есть ты.

Она ошибалась. Насчет лучшего друга. Им был Егор, а не я. Она многое не знала о Павле, но я не стал ей перечить.

– Ты обещал,- она тревожно посмотрела на дверь.

– Я знаю.

– Береги себя,- неожиданно произнесла она.

Продолжая обжигать меня своей холодной ладонью, она улыбнулась.

– Какие необычные глаза. Смотря в них, веришь в лучшее.

Попытался опустить лицо, потому что мне стало неловко. Я привык к подобной реакции незнакомых людей, но сейчас этот разговор показался мне неуместным.

Пашина мама не позволила мне отвернуться:

– Они такие у тебя неспроста. За свою жизнь я встречала безумное количество взглядов. Среди них встречались фантастически красивые оттенки глаз, но я ни разу не видела цвет, который какими-то силами дарил жизнь, исцелял того, кто смотрит в них. Тебе когда-нибудь говорили об этом?

Я медленно покачал головой, продолжая хмуриться.

Она водила по моему лицу уже обеими руками.

– Скорее всего, люди теряются, видя столь яркий и глубокий цвет, и объясняют именно столь необычным оттенком такое сильное влечение. Но я слишком долгое время прожила, утопая в красоте глаз, которые не менее потрясающие, поэтому у меня иммунитет,- улыбнулась она.- Я всегда погружалась в красоту Пашиных глаз, я полюбила глаза его отца, они столь же прекрасны. Они красивы, они манят к себе, но, тем не менее, совершенно иные. Поэтому, смотря на тебя, в отличие от других, я вижу основное, то, что очень сложно объяснить, ведь многим это покажется лишь красивым преувеличением. Однако, я это чувствую. Твой взгляд проникает внутрь. Он смотрит в душу, и что самое необычное, лечит ее. Исцеляет. Задумайся над этим. Цвет – это обманка, для того, чтобы тот, кому нужна помощь, не смел от тебя отвернуться, в мгновения, когда исходящая от тебя энергия дарит жизнь. Дарит уверенность, чувство особенности. Это очень необычный дар. Он чрезвычайно дорог и важен. Я смотрю на тебя и знаю, что все будет хорошо, хоть совсем недавно была уверена, что жизнь дорогого и близкого мне человека идет к краху,- закончила она,- но все будет хорошо. С моим сыном все будет хорошо.

Повторив это, она столь неожиданно поцеловала меня в щеку, что я не успел на это среагировать.

Его мать поднялась со своего места, как-то где-то вдали от нас хлопнули двери.

– Он будет давить на него, напоминая обо мне. Не допусти. Не позволь Паше сомневаться. Не позволь ему сломаться. Спаси его. Прошу тебя. А я сделаю так, чтобы не мешать никому.

Она ушла. Растворилась.

А я растерянно смотрел на дверь, за которой она исчезла.

====== Сто тридцать седьмая. Павел. ======

Я стоял напротив него и не знал что делать. Оставшись наедине, мы, молча, смотрели друг на друга. Ничего не происходило. Казалось, весь мир замер. Время остановилось.

Мне было сложно бороться с самим собой, прятать свои эмоции.

Было страшно.

Я столько времени вредил ему. Я же его ненавидел. Я его презирал. Я так часто говорил о нем плохо, что это стало обыденным и привычным, но сейчас стоя перед отцом и чувствуя, как подгибаются колени, я терялся в своих мыслях. Он был сильным. Он был сильнее.