Спекулянт
Шрифт:
– Значит, переведешь ее к дядюшке, - отрезала Юлька.
– Он как раз открывает в столице отделение Харьковского банка. Хорошие работники ему позарез нужны...
Как будто ему хорошие специалисты не нужны. Но, приговор окончательный и обжалованию не подлежит...
В отдельном кабинете модной ресторации их уже ожидал Рябушинский.
– Возмужал ты, Денис Иванович, изрядно, - купец обнял молодого человека и похлопал его по спине.
– Наслышан, нефтяным магнатом в одночасье сделался?
– Крутимся помаленьку,
– Юльке, вон, шубку надобно новую к зиме справить - старая прохудилась совсем.
Рябушинский добродушно захохотал и, увидев подскочившего официанта, скомандовал:
– Давай, голубчик, организуй нам что-нибудь на скорую руку.
После чего, снова повернувшись к Денису, сокрушенно развел руками:
– Ты уж, прости старика, на вечерний скорый нужно поспеть. И с тобой хотелось спокойно поговорить - не отвлекаясь.
– Слушаю внимательно, - коротко ответил молодой человек.
Купец достал небольшую табакерку, захватил щепоть душистой травы и заложил в ноздрю. Смачно прочихавшись, продолжил.
– Посоветоваться с тобой хочу. Высвободился небольшой капитал, думаю - вложить в железнодорожную концессию. Как ты на это смотришь?
Смотрел Денис крайне отрицательно: вложение долгосрочное, а финансовый кризис ожидался менее через два года. Но сказать купцу, что об этом написано в учебнике по экономике выпуска две тысячи лохматого года, он, по известным причинам, не мог. Пришлось импровизировать.
– Могу другое предложить, Михаил Павлович, - осторожно начал он.
– В ближайшее время будут интересны акции "Стандард Ойл" и предприятий братьев Нобелей. Месяца через четыре можно будет переложиться в один европейский фонд. Ну, а через год - полтора, все свободные активы рекомендую переводить в золото.
– Ждешь обвала на рынках, - догадался купец.
– Что ж, на то оно и похоже. Слишком хорошо было все последнее время. Буду думать, но, скорее всего, придется последовать твоему совету. Говорят, да я и сам это вижу, что ты никогда не ошибаешься.
– У меня тоже есть просьба, - сказал Денис.
– Мне нужен грамотный управляющий для одного проекта.
– А что за проект, - заинтересовался Рябушинский.
– Беспроводные средства связи. Передача изображения на расстояния... Ну, и еще кое-что.
– Интересно, - протянул Павел Михайлович.
– Про это я еще не слышал... А что за управляющий необходим?
– Для производства. Но, на первоначальном этапе - отработка технологий и эксперименты...
– Господа финансисты, - вмешалась в беседу Юлия.
– Предлагаю на время забыть о делах и пообедать, пока все не остыло.
Она приподняла крышку фарфоровой супницы и с наслаждением вдохнула пряный аромат:
– Ух, как вкусно пахнет! Разливайте же скорей - у меня от ваших разговоров аппетит скоро пропадет...
Молчаливо стоящий официант, сноровисто
Дальнейшая беседа носила исключительно светский характер. Обсудили все политические новости, в которых молодой человек был не очень силен, новую парижскую моду и столичные сплетни. Здесь солировала молодая госпожа Черникова. Денис рассказал несколько анекдотов, имевших несомненный успех, особенно у Юльки, после чего обед, точнее - ужин, был завершен: до отправления поезда времени оставалось совсем немного.
По дороге на вокзал племянница известила своего дядю о новом кадровом решении, после чего, тот, одобрительно хмыкнув, похлопал Дениса по плечу. Жест мужской солидарности толковался однозначно: привыкай, не то еще будет!.. Проводив Рябушинского, отправились домой. В коляске, Юлька привычно укусила Дениса за мочку и ласково пригрозила:
– Домой приедем - за все ответишь!..
Молодой человек, в общем-то, особо и не возражал...
Петербург - Париж. Октябрь. 1897 год.
Берлинский экспресс отходил в полночь, и молодой Либман, приехав на вокзал заблаговременно, занялся такими же важными делами, что и многие другие пассажиры. Купил свежих газет в дорогу, выпил чашечку турецкого кофе, пересчитал голубей, снующих под ногами в ожидании хлебных крошек или горсти семян подсолнуха, и побродил по перрону, наблюдая за прибывающими и отходящими поездами.
Когда тужащийся черным дымом паровозик подал состав и объявили посадку, уже хотелось поскорее добраться до купе, завалиться на мягкую полку и, под мерный стук колес, спокойно переосмыслить сегодняшний день. День, который принес серьезный поворот в его судьбе - уже второй, за всю его недолгую жизнь.
Первый раз это произошло двенадцать лет назад. Маленький еврейский мальчик тогда впервые услышал страшное слово - погром. Небольшой, уездный городок южных окраин империи за один день превратился из тихого захолустья в кромешный ад.
Известный душегуб, с незамысловатой кличкой Жид, всего неделю как вернувшийся с каторги, вырезал все семейство местного судьи, пятнадцать лет назад выписавшего ему билет в Сибирь. В обед по городку поползли слухи, перемежаемые угрозами и проклятьями, а местная еврейская община спешно закрывала винные лавки, аптеки и магазинчики.
Вечером, тысячная толпа, пьяная от вина, ярости и собственной безнаказанности, принялась за нелегкий труд восстановления справедливости. Вдребезги разлетались осколками витрины, пухом из разодранных перин покрывались мостовые, а многолетний коньяк мешался с молодым портвейном в осипших от крика глотках.