Спелый дождь
Шрифт:
по-моему, он не прав. Там много прекрасных стихов, а маленькая поэма
«Лунным полем, темным бродом» - шедевр.
Хочу обратить внимание читателя на цвето-звуковую гамму стихов
того периода. Она необычайно широкого диапазона. То автор идёт словно
бы на ощупь («Ослепший лебедь», «...Душа что-то ищет незряче...», «Про-
бежал по земле, заслонясь маскировочной сетью от живой красоты...»), то
широко раскрывает глаза и видит Россию
ную степь». Распахивает окно «в спелый дождь» и вспоминает «тени дож-
дей, отражённые в давнем окне». То же самое о звуках: от немого «Говоря,
ты молчишь, и смеясь, ты молчишь...» - до: «А я и сотой доли не сказал о
том, что слышу, к полю припадая».
У нас в детстве была такая игра. Надо крепко-крепко зажмурить глаза,
и когда уже привыкнешь к темноте, внезапно их открыть. Ярко, празд-
нично вспыхивают словно бы обновлённые краски. Но - ненадолго. Потом
опять привыкаешь к будничности.
Некоторые стихи интересны адресностью. Так, читая про «железобе-
тонную эру», которая уходит, «от едких дождей, опустив капюшон на гла-
за», я вижу поселок химиков Кислотный на Каме, над которым в семиде-
сятые годы всегда стояло «оранжевое небо».
А тополёк из стихотворения «Протяни мне ладонь, тополёк» рос под
окном в пермской квартире. Уходя в армию из Вологды, наш старший
сын Глеб переписал в свою записную книжку это стихотворение: «Оно мне
нравится, потому что я знаю этот тополёк».
В последний год жизни Михаил пересмотрел свое отношение к сборни-
ку под влиянием читательской аудитории Интернета, которой оказалась
близка эта интонация.
* * *
Я не знаю
Судьбы бесприданнее.
Но запахнет травою в укос!..
Ах, душа,
Не зови в поле раннее,
Где так нежно,
Так горько жилось.
Где то было:
Певали по вечеру
О замёрзшем в степи ямщике,
И лошадкины губы доверчиво
На моей замирали щеке.
70
Всё пропало.
Вдруг рявкнули траками.
Рухнул храм.
Пала пыль по росе.
И пошла моя жизнь буераками,
Резко взяв стороной от шоссе.
Сколько лет было лютых и снежных!
Но едва лишь забьется «ку-ку» -
Пробуждается тихая нежность
Стебельком яровым на току.
Край полей,
Сторона аномалий,
Полюбил я печаль и вину -
Всё, что женщины вдруг понимали,
В полыньи моих глаз заглянув.
Что прошёл с той поры,
Что проехал...
Но с полей
Тишины и войны
Всё
Чёрное эхо
В две,
Навек болевых, стороны.
* * *
И стал я немым обелиском
Над степью,
Где всё сожжено.
И плакал -
Из камня -
О близком,
О том, что вернуть не дано:
Где был
И жесток, и неласков,
И слышал,
Как, рвано дыша,
Кричала во мне несогласно,
К любви призывая, душа.
* * *
Когда мы родились,
У нашего царского ложа
Российская мать
Опалила нас совестью глаз,
Чтоб праведно жили!
Где лгали за славу -
Сытожим:
В витрину столетья,
На общий обзор,
Напоказ.
71
И слаще не надо,
И горестней этого плена.
Пройдёт наше время,
Покатится солнышко вниз.
Ещё покочуй, моя нежность,
В раскатах вселенной,
К ракитам закатным,
К морщинам полей прикоснись.
* * *
Знаю, в хмурые дни
Ты подходишь к окну.
Что скрывать -
Всем нам хмарь да окно.
Ты обманешь себя,
Я себя обману,
Но скажу:
«Всё забыто давно».
Говоря, ты молчишь.
И смеясь, ты молчишь.
Вряд ли только
В тревожной судьбе
Голосами дождей,
Лунным светом в ночи
Мы сумеем сказать о себе.
Даже в лучшие дни
Тишиной заперты:
Всё скрываем, молчим да таим.
И лицо, и слова, и улыбка -
Не ты!
Только слёзы у сердца - твои.
Может быть, с той поры
В нас осталось добро -
Задыхаться, страдая в тиши.
Мы с тобою -
Как старые письма на фронт...
Не пиши, что в груди,
Не пиши.
* * *
Чем дальше, тем выше
Дома -
Одиночества глыбы -
Распятое тело
Бетонные гвозди прожгли.
Всё меньше на свете
Живых родничков и улыбок,
Наследственных песен
И древностей русской земли.
Зачем тут гаданья?
72
Всмотритесь, как в сумраке сером,
Плодя одиночек,
Стремится, не глядя назад,
Панельная морочь,
Железобетонная эра,
От едких дождей
Опустив капюшон на глаза.
* * *
Россия, Россия,
Приснись мне, как прежде,
С серебряной Ворсклой,
С костром на горе!
В судьбе моей осень.
Тускнеют надежды,
В которых так долго
Мог сердце я греть.
Зарядные вьюги
В глаза парусили.