Спейсваффе. Палубная авиация
Шрифт:
Лицо каптреранга было неподвижно и не выдавало ни его мыслей, ни даже эмоций. Капитан, вероятно, сильно бы удивился, узнав что в этот момент старпом мысленно обозвал его, потомственного аристократа, молокососом и дураком. Впрочем, у него все же нашелся повод изумиться, когда из отдраенного люка шаттла, в идеально подогнанной форме, появился свежий и молодцеватый верх-лейтенант Врург.
— Кажется, — Рабзр позволил себе смешок, — кайх-амер адмирала закончился досрочно. И даже не сегодня.
Врург стремительно приблизился к капитану «Трагра», отдал честь, молча вручил ему пакет, и, все так же, не говоря ни слова, вернулся в шаттл.
Старшина Андрей Тихонов
Открытый космос
Авианосец «Равелин», ангарная палуба
21 марта 139 Года Федерации, 10 часов 05 минут
Никогда раньше не видел живого тинбарца. Мертвого тоже не видал, хотя, с учетом сегодняшнего вылета, у меня уже трое сбитых. Конечно, на занятиях по ксенобиологии, истории и политике нам демонстрировали изображения тинбарцев, но одно дело — голообраз, а другое дело, живой, из плоти и крови враг. Хотя отчего-то не воспринимаю я как врагов именно самих тинбарцев, даже и после той бойни у Мемфиса, в которой я успел поучаствовать. Враги для меня, это их корабли и яггерботы. Вот они, эти бездушные куски металла, заставляют испытать и ярость, и ненависть, и даже страх, и ликование от победы тоже. А пилотов и экипажи я воспринимаю исключительно как придатки к этим смертоносным машинам.
Ну что ж, вот, в принципе, и появилась возможность поглядеть на живые «придатки» — в спасательной капсуле яггербота прожить больше пары часов просто нереально, в отличие от спасательных шлюпок, где можно продержаться до месяца, так что Карсон отдал приказ подобрать двоих уцелевших тинбарских пилотов.
На ангарной палубе собрался весь свободный от вахты экипаж и пилоты, наблюдая за двумя жемчужными энергетическими коконами, вплывающими в распахнутые стартовые ворота. Ну, не вплывающими, конечно — это «Равелин» втягивал их гравитационными лучами (любое авианесущее судно оборудовано такой системой, чтобы подбирать своих сбитых пилотов), однако же гравитация, как всегда, никакими внешними признаками себя не проявляла, вот и казалось, что капсулы плывут внутрь корабля сами по себе.
— Моя бы воля, я б оставил их болтаться в вакууме, — раздался рядом голос, в котором явственно слышалась ненависть. — Собакам собачья смерть.
Я обернулся к говорившему, и с удивлением увидел «ледяного» Яниса. Вот уж не думал, что этот кусок снега способен на эмоции.
— Тинбарцы наших сбитых подбирали, — спокойно ответила ему стоявшая рядом Хлякина. — И не надо делать такого лица, Карклинис. У меня погибло не меньше друзей, чем у тебя и всех остальных, но это война, и учиться мы шли, если не забыл, на боевых пилотов. А пилотов, между прочим, иногда убивают, так что не надо теребить кобуру и смотреть в ворота с такой ненавистью. Если кого и надо поставить к стенке, так это наших штабистов. Фурье предлагал эвакуировать "Мемфисскую красавицу", но ему приказали обороняться.
— Предполагалось, что Тамору успеет подойти к Мемфису, — сзади к нам неслышно подошел лейтенант Лех. — Никто не рассчитывал, что ап-Тург совершит столь стремительный переход от Вирсавии. Льень прав, это действительно блестящий флотоводец.
— Этот "блестящий флотоводец", — вспыхнул Янис, — угробил девять
— Марина совершила посадку на планету, — я прикрыл глаза.
Который день стараюсь успокоить себя, убедить в том, что она все же смогла дотянуть до поверхности и приземлиться, что ее «Варяг» не развалился в атмосфере, что нырнувшие за ней в облака «Тар-Зорторги» не стали преследовать пикирующий истребитель, ведь они не приспособлены для полетов в атмосфере, что планетарные истребители прикрыли ее… В общем, надеюсь на чудо, если не лгать себе самому. Успокаиваю себя. Надеюсь. Пытаюсь не думать. Сука, напомнил…
— И вообще, Рита права. На войне убивают.
Перед самыми воротами появились матросы с анабластами, возглавляемые старпомом.
— Отойдите подальше, господа, — прогудел Лявец. — Не только у наших пилотов к летной форме положено табельное оружие.
Энергетические коконы миновали силовой экран, удерживающий атмосферу в открытом ангаре, и рассыпались, явив нам двоих вражеских пилотов в пепельного цвета летных скафандрах без знаков различия и прозрачных сферах шлемов на головах. Ну, что сказать? Нормальные тинбарцы, сухощавые, жилистые, как и большинство представителей своей расы, один зеленоволосый, у другого цвет волос оказался иссиня-черный, скуластые, серокожие, с раскосыми глазами и высокими лбами. Не очень-то и отличаются от людей.
Тинбарцы огляделись и неторопливо подняли руки.
— Молодые совсем, — пробормотал Лех. — Только из Арсенала, видать.
Дождавшись, когда их разоружат, пилоты отстегнули шлемы, и поместили их на сгибе левой руки каждый.
— Старший помощник Лявец, — козырнул кавторанг, обращаясь к пленникам на тинбарском (по этому языку у меня в академии было твердое "пять"). — Добро пожаловать на «Равелин», господа.
Ворота за «господами» начали медленно закрываться.
— Верх-юнкер ап-Трууф, — ответил зеленоволосый, поднимая сжатую в кулак четырехпалую ладонь (это у них честь так отдают, если не ошибаюсь). Мне, при виде этого жеста так и захотелось брякнуть "No pasaran". — Могу я узнать имя сбившего меня пилота?
— Штаб-юнкер Шейр, — черноволосый повторил жест своего товарища. — У меня тот же вопрос.
— Можете даже познакомиться лично, — кивнул Лявец. — Мисс Девидсон, мистер Тихонов, подойдите ко мне.
Нас он, конечно, вызвал на интерлингве.
Я вышел разглядывая тинбарцев даже с некоторым интересом. Право же, кого из них я сбил? Не то, чтобы это был какой-то особый героизм — всадить ракету или несколько последних разрядов в разбитый до неузнаваемости яггербот, — но все же… Лявец-то точно знает, у него есть все данные диспетчерской службы.
— Мистер Шейр, вас сбил господин Тихонов, — старпом указал на меня.
— Счастлив знакомству (на самом деле, конечно, он произнес что-то вроде "Счъястлифф сснакомсстфуух"), — тинбарец сделал шаг вперед и протянул руку.
— Взаимно, — ответил я на рукопожатие. — Вы творили чудеса, и если б на меня вас не выгнал старшина Янг…
— Меня сбил бы кто-то еще, — он улыбнулся, демонстрируя свои заостренные (не острые, как у акул, а именно заостренные, напоминающие усеченный конус в проекции) зубы. — Но вы выполнили великолепный разворот из почти перпендикулярной позиции.