Спиноза
Шрифт:
Представление об имманентности бога и природы, кроме того, расходилось и с деистическими представлениями о боге, господствовавшими в том столетии у подавляющего большинства передовых философов. Согласно этим представлениям, бог также рассматривался как абстрактное существо, но вместе с тем и как существо внеприродное.Автор «Этики» отклоняет деистическую концепцию отношений бога и мира, ибо, согласно этой концепции, бог составляет «отдаленную причину» всех вещей (8, 1, 387), в то время как его следует мыслить, по Спинозе, как их ближайшуюпричину (см. там же, 97). Причины отрицательного отношения философа к деистической концепции связаны главным образом с тем, что он усматривал в ней вариант религиозно-теистических, креационистских
Таким образом, пантеистически растворяя бога в природе, отождествляя его с субстанцией, Спиноза решительно выступал против всех разновидностей креационизма. В соответствии с органистическо-пантеистической традицией, рассматривавшей все явления и процессы, происходящие в мире, не как результат сверхприродного и кратковременного творенияих богом, а как результат их постоянного порождениянеким безличным началом, уже в первом своем произведении он утверждал, что «в природе нет творения, но только порождение» (8, 1, 84).
Согласно некоторым деистическим воззрениям, материя существует наряду с богом, но она представляет собой пассивное начало, в то время как бог — единственно активный и направляющий принцип. Таково уже воззрение Аристотеля. Спиноза решительно отвергал такое воззрение. В духе упомянутой выше традиции автор «Этики» последовательно «реабилитировал» материю, выступая против тех писателей, которые «отрицают телесность бога», «совершенно удаляют от божественной природы и самую телесную или протяженную субстанцию и полагают, что она сотворена богом» (8, 1, 373). Доказывая, таким образом, что «телесная субстанция», то есть материя, достойна «божественной природы», Спиноза фактически выступал в защиту материалистических идей.
Антикреационистская позиция Спинозы была усилена и благодаря тому, что философ последовательно отрицал свободу воли божественного существа, истолкованного как субстанция, отвергал произвол божественной деятельности, составлявший необходимый признак монотеистических религий христианства, иудаизма и мусульманства. Автор «Этики» продолжал здесь традиции средневекового вольномыслия, выражавшегося такими философами, как Ибн-Сина, Ибн-Рушд и Маймонид, которые в борьбе против мусульманского и иудейского креационизма подчеркивали не волевое, а разумное содержание божественной деятельности. Усиливая эту позицию своим отождествлением бога с субстанцией, саму разумность последней Спиноза истолковывал в духе своей математизированной методологии. Вместе с тем, отрицая произвол в деятельности бога-субстанции, подчиняя ее необходимости, философ подчеркивал, что, будучи причиной самой себя, она должна рассматриваться и как единственно свободная. «…Бог единственная свободная причина», ибо «вне его нет внешней причины, которая побуждала бы или принуждала его», — говорится уже в «Кратком трактате» (8, 1, 98). Мысль эта более обстоятельно развивается в «Этике», одна из теорем которой гласит, что «бог действует единственно по законам своей природы и без чьего-либо принуждения»(там же, 377).
Антикреационистская позиция Спинозы, последовательно отрицавшего творение мира сверхприродным богом, чего, например, не делали столь категорически ни Декарт, ни другие деисты, множеством его современников расценивалась как атеизм. Однако сам автор «Этики» обычно обосновывал ее пантеистически. Например, различением в боге-субстанции «двух природ» — природы порождающей, или производящей (natura naturans), и мира конкретных, единичных вещей как природы порожденной, или произведенной (natura naturata).
Учение об их взаимоотношении составляет уже другую страницу
2. Субстанция, единичные вещи, модусы и атрибуты
Субстанция составляет начальный, исходный полюс бытия. Другой его полюс — многообразный мир конечных, единичных, или отдельных, вещей (res singulares seu particulares). Если первая постигается интуицией, то вторые — чувственно-абстрактным познанием.
В доказательстве реальности их существования Спиноза вслед за Гоббсом, а также Бэконом и Декартом опирается на номиналистическую традицию средневекового философствования. Заостряя ее против весьма многочисленных еще в ту эпоху представителей схоластического реализма, нидерландский мыслитель решительно отрицал самостоятельное, объективное существование пресловутых универсалий («родов» и «видов»). Уже в «Кратком трактате» его автор доказывал, что «причину имеют только отдельные вещи, а не всеобщие, ибо они ничто», и поэтому «бог есть причина и попечитель только отдельных вещей» (8, 1, 103).
Но мир единичных вещей не разрозненная и хаотичная груда предметов и явлений природы, а совокупность модусов, то есть единичных проявлений единой и единственной субстанции. Согласно третьему определению, открывающему «Этику», субстанция существует по самой необходимости своей сущности, «сама в себе» и познается «сама через себя», чисто интуитивно. Модус же, согласно пятому определению того же места, «существует в другом и представляется через другое», ибо его познание как единичной вещи, осуществляемое посредством опыта и абстракции, с необходимостью связано с существованием и познанием других вещей.
Совершенно очевидна могучая монистическаятенденция спинозовской онтологии, лишающая предметы и явления природы их качественной определенности, отрицающая их субстанциональную самостоятельность, объявляющая их модусами, проявлениями одной и той же субстанции. Тенденция эта, объективно способствовавшая прогрессу материалистического мировоззрения, с необходимостью вытекала из принципов математизированной методологии. Уже в первом своем произведении философ писал о единстве, «которое мы видим повсюду в природе» (8, 1, 86). И это единство, многократно утверждаемое затем и в других произведениях, с точки зрения автора «Этики», наиболее глубокая и определяющая черта объективного мира. Ведь и познается оно посредством высшей интеллектуальной способности человеческого духа — посредством присущей ему интуиции.
Однако, поскольку существование единичных вещей, объявляемых модусами субстанции, вполне реально и объективно, мир, познаваемый как интуицией, так и чувствами, одновременно и целостен, и многообразен. Диалектическая проблема целого и части, поставленная в этой связи, — одна из наиболее существенных проблем спинозовской метафизики — онтологии. Главное выражение целостности природы — субстанция. Согласно первой теореме первой части «Этики», она «по природе первее своих состояний»,то есть модусов (там же, 363).
В духе органистической традиции, в русле которой и развивались в основном пантеистические воззрения, Спиноза стремился постигнуть единичные вещи, исходя из целостности мира, а не наоборот, как во многих механистически-аналитических системах того же столетия. Вопреки таким системам, согласно Спинозе, целое невозможно разложить без остатка на некие предельно простые элементы, ибо «разрушить какую-нибудь вещь значит разложить ее на такого рода части, чтобы ни одна из всех их не выражала природы целого» (8, 2,525). Целое с этой точки зрения не конгломерат и даже не механизм, а организм,ибо «каждая отдельная часть целой телесной субстанции необходимо принадлежит к целой субстанции и без остальной субстанции [, то есть без всех остальных частей этой телесной субстанции] не может ни существовать, ни быть мыслимой» (там же, 514). Органистически-целостное истолкование природы наиболее четко выражено обобщающей формулировкой «Этики», гласящей, что «вся природа составляет один индивидуум, части которого, т. е. все тела, изменяются бесконечно многими способами без всякого изменения индивидуума в его целом» (8, 1, 419).