Шрифт:
ЧАСТЬ I.
Случилось это при поступлении в институт, когда пришлось заручиться помощью небес. Пешком Дима направился в ближайший храм. Он находился возле Яузы. Все берега её летом покрылись отходами пикников отучившихся студентов. Этот перегной городских мозгов природа не переварила. Между сопками мусора паломник кое-как добрался до святого места. Ведь из-за нечестивых мыслей он чуть не провалил первый тур, поэтому решил задобрить церковь перед главным экзаменом.
Он
Однажды глядя на икону незнакомого страстотерпца, он сквозь пламя и накатившую слезу различил орла. Над ним вдруг воспарила шестиконечная звезда.
Дима поинтересовался у отрешённо стоящего священнослужителя, что за чертовщина. Тот не отговорился происками бесов, а хорошо поставленным баритоном просветил:
– Это символ примирения противоположностей – неба и земли, идеал стирания всех человеческих различий.
Дима подумал и указал на знамя с изображением Христа, которое священник сжимал в иссиня белых пальцах.
– А что означают ваши символы, святой отец?
Тот важно ответил вновь обрященному:
– Вечная материя и дух, сын мой.
Дима почти проникся масонской мудростью, но тут самозваный пастырь, увидев настоятеля храма, своего начальника, громко посоветовал отбившейся от стада овце надеть крест и никогда не снимать с шеи, аще не впасть в ересь.
Абитуриент торопливо попрощался с батюшкой-пастором и удалился. Чем внушительней монахи, тем сильнее темнеет в глазах от их непонятных, звенящих молитв. Вместо таинств – изощрённый обман, чтоб затащить раба божьего в рабы личные! Везде происки бесов.
Однако лукавый и без странного жреца-раскольника искусил служителя муз. Таким деликатным, как Дима, тяжко пришлось не только в благочестии, но и в грехе.
Все беды начались, когда в наш мир в спешке не довезли романтики. Неудачные знакомства участились из-за тупости специалистов, подгонявших под его стандарт девушек. Поэтому отношения складывались поспешные, хотя и многочисленные. До церкви Дима прошёл через несметное число мистических, любовных историй.
Увы, нечистый даже после крещения испытывал его на крепость веры днём и ночью. Поездка в метро превращалась в сплошной порнографический фильм с перерывами на молитву. Консультации перед вступительными экзаменами – в наставлении себя на путь истинный и безуспешное пресечение греховных мыслей. Вместо ночного отдохновения – созерцание во сне женских персей, срамных мест и участие в утомительных оргиях.
Но хвала Господу, ещё до постели он разгадывал эти набитые ненужным хламом существа и чурался их! Как только дело доходило до кульминации, те, кто подсовывал девиц, соображали, что любознательный кинолюб может проникнуть внутрь их схем и заподозрить неладное. Уж больно скоро они стремились принять горизонтальное положение! Роботы любви, да и только! Поэтому смотрители хитроумно пресекали близость.
Их дальновидность принесла плоды. Воздержание при подготовке к общественным дисциплинам пошло на пользу. Он глубже вник в историю и возмутился. Народ заставили поверить в давно умерших гениев! Как тут не гневаться?
Но факты противоречили жизни. Его
Этот пиит походил на юродивого, живущего вне времени. Как и полагается незамеченному таланту, у него не имелось крыши над головой, а в кармане сквозил ветер. Спокойные глаза контрастировали с курносиной, клоунской лысиной и длинными волосами. Всё ничего, но с внешностью новоявленный Блок подкачал. Оригинал выделялся поэтической бледностью лика, а копия – пышущими румянцем щеками. Звали гения Василий, прозвище «Блаженный». Он тоже решил поступить в киношколу.
Они отметили историческую разгадку Блока в пивном баре, куда их потянуло на поиски интересных типажей, как пылесос на грязь. Оригинальные экземпляры попадались здесь столько же, сколько Наполеонов в Кащенко. Блаженны те, у кого не кастрировано любопытство к миру!
За стойкой бара Василий Блаженный, полнометражный коротышка окончательно проникся лаврами Голливуда. Оба выползли на улицу твёрдо убеждённые, что в кино они великие маги, и вся вселенная вертится вокруг них. Дима заплетающимся языком объяснил коллеге, что невидимые смотрители через него отмывают свои грязные делишки в параллельном мире. А он им подыгрывает, якобы веря в необъятность жизни. Даже участвует во всех мистификациях. Шаг в кино он сделал с их помощью и приблизился к разгадке одной махинации. Какой именно Василий так и не узнал, блаженно растянувшись у дверей актёрского факультета и уснув.
Тогда Дима переключился на Виталия, шатена с залысинами и манерами непризнанного гения, который топтался у стенда с оценками. Тот, выслушав его туманную речь, иронически уточнил:
– Этот институт тоже иллюзия в духе Дэвида Копперфильда 1 ?
Спасибо, хоть кто-то откликнулся на его глубокие прозрения в духе! И в награду Дима загрузил терпеливого слушателя.
Все вокруг слепы и не видят: наш мир – фикция. Её творят пара-тройка миллиардов чудаков, которым дали указание приглядывать за Димой.
1
– Известный фокусник-иллюзионист конца ХХ века.
– Я тоже один из них? – поинтересовался Виталий.
Он ведь вполне реально нагрянул в киношколу, дабы бросить жизнь на плаху искусства.
В ожидании этого момента Виталий переминался с Димой перед кафедрой сценаристов и раздражённо слушал его фантазии, оттягивая получение вести об отказе или приёме. Миф о том, что в узкие врата института поступают одни блатные, гвоздём сидел в мозгах мнительных абитуриентах.
Хотя, не всё было безнадёжно. Да, они мало понимали в искусстве, но владели писательским навыком – любопытством к миру!
И Бог смилостивился.
Александра, секретарша ректора, напряжённая особа, остановилась, отсканировала с ног до головы и гневно произнесла:
– Где вас носит? Последний день подачи документов! Только не говорите мне, что забыли принести!!
Так прозаически, без фанфар повернулась судьба. Их допустили к первому экзамену по творчеству.
Дальше они, потея от счастья, выяснили, какие бумаги нужны. Записать оказалось нечем, и Дима жестом регулировщика притормозил роскошную девушку.