Спираль истории. Заморские ландскнехты
Шрифт:
– Тьфу, черт! Превратили военную базу в чертов палисадник!
– выругался Митчелл, увидев цветы.
– К твоему сведению, Джим, корабль, на котором твои предки приплыли в Новый Свет, назывался "Мэйфлауэр", - подколол его Лугарев.
Инвентаризация и наведение порядка на базе продолжались до самого обеда. Как раз перед обедом вернулись вертолеты Марии, а вслед за ними и ее "Крестоносец".
Сразу после обеда Митчелл созвал всех руководящих лиц на совещание. Оно было устроено в просторном салоне "Эйприл Фест".
Поднявшись по высокому трапу в самолет, Лугарев к удивлению своему обнаружил там не только командиров наемников.
Следом за Лугаревым пришел начальник фотолаборатории Дэвид Эксли, после чего Митчелл открыл собрание.
– Итак, леди и джентльмены, - сказал он, - я полагаю, дальше терпеть невозможно. С этим ублюдком, - он неопределенно махнул рукой куда-то на восток, - пора кончать. Мы получили разрешение на применение ядерного оружия. Я намерен в ближайшее время нанести по его вонючему логову ядерный удар. Если мы промедлим, потом будет уже поздно. Стоит его полчищам прорваться в Итилиен, как мы сразу потеряем преимущество - пользоваться ядерным оружием на территории Гондора мы не можем. Я готов выслушать ваши предложения.
– Джим, а не слишком ли круто?
– спросил Голдштейн.
– Может быть, просто высадим ночной десант спецназа в эту крепость и возьмем этого деятеля в постели, тепленьким?
– Ночной десант спецназа?!
– ехидно ухмыльнулся Митчелл.
– Фиг тебе, Ирв! Спецназ - это мы, наемники! Да, мы получаем деньги, но за работу, а не за лазание по всяким дырам, где нам того и гляди оторвут задницы! Я своих людей к черту в зубы не поведу.
– Первая заповедь Вечности, Ирв, - напомнил Бартон, - Не посылай человека туда, куда можно послать пулю... или боеголовку. Я согласен с Джимом.
– Вам не удастся захватить Гортаура в постели, - сказала Селестиэль.
– Он вообще не спит.
– Может, удастся с ним договориться?
– спросил Голдштейн.
– К примеру: мир в обмен на снотворное?
– Слушайте, среди нас есть один товарищ, равный по силе самому Саурону, - сказал Лугарев.
– Да, я о вас говорю, почтеннейший Гэндальф. Я хорошо помню, как вчера утром вы сказали, что появились здесь потому, что Саурон вновь обрел тело. Почему бы вам самому с ним не сразиться, раз уж вы с ним в одной весовой категории? Мы, со своей стороны, могли бы подкинуть вас в его крепость на вертолете, а потом вытащить оттуда, если запахнет жареным...
Взгляды присутствующих обратились на старого мага. Он понял, что отвертеться от ответа не удастся.
– Эру свидетель, - произнес Гэндальф, поднимаясь, - я с радостью сделал бы все, что в моих силах, но, отправляясь сюда, я давал клятву и не могу ее преступить. Мне дозволено помочь вам только советом...
– Это почему же?
– спросил Митчелл.
– Насколько мне известно, в свое время вы, почтеннейший, неплохо управлялись и мечом. Сдается мне, одна-другая тысяча лет для вас - срок небольшой.
– Дело в том, почтенный Джим, - ответил Гэндальф, что тогда я еще не был тем, кто я есть сейчас. Ваш коллега справедливо упомянул, что по силе я равен Саурону. Да, конечно, я мог бы без труда сокрушить многих опасных для вас врагов, но тогда я нарушил бы, причем нарушил необратимо, закон Весов, неотъемлемый закон Бытия, гласящий, что действие рождает противодействие, преодоление силы порождает силу. Я не могу сам вступить в бой до того, как Саурон лично не возьмется за
– А что может случиться, если вам все же придется предпринять активные действия?
– спросил Бартон.
– Чем может грозить нарушение этого закона Весов? Почему вы, жители и властители Заокраинного Запада, не хотите вмешаться и навести здесь порядок? Ведь, насколько я знаю, прецедент уже был?
– Ты не знаешь многих законов нашего мира, чужеземец, - ответил маг.
– Так вот, знай же, что до сих пор жив Моргот, Предвечный Враг. Он заперт в небесной темнице за пределами мира, и будет находиться там, пока действует закон Весов и стоят троны Валаров в Кольце Судьбы. Но появление хотя бы одного воина Благословенной Земли здесь, у вас, тем более, такого как я, необратимо нарушит равновеие добра и зла в вашем мире. Силы добра возрастут, и тогда, чтобы уравновесить их, Моргот освободится. Каждый день, каждый час, проведенный им в заключении, умножает его великую злобу. Тогда в безудержной своей ярости он явится в наш мир, соберет под свое знамя все силы зла и пойдет походом на Валинор. Думаю, на вас всех он даже внимания не обратит, либо раздавит походя, как давит прохожий случайного муравья. Валары не могут не выступить против него, и тогда будет Битва Битв, Дагор Дагоррат, как говорят эльфы, мир сотрясется, как уже было однажды - когда затонул Белерианд. Никто не знает, уцелеет ли что-нибудь из построенного людьми после такой катастрофы, уцелеют ли сами люди и прочие народы этого мира... Неужели вы сами хотите этого?
– Похоже, дедок грозится использовать геофизическое оружие, - шепнул Лугареву сидевший рядом Голдштейн.
Слушая мага, Лугарев одновременно размышлял. Ему пришла в голову некая мысль, пока еще смутная, но постепенно обретающая форму. Но он не хотел излагать ее при Гэндальфе.
– Попроси сделать перерыв, Ирв, - сказал он.
– Мне надо сказать вам с Митчем и Расселлом кое-что, но не при всех.
– Э-э... коллеги, - сказал, поднявшись, Голдштейн.
– Мы только что узнали много интересного, нам нужно все это осмыслить, поэтому предлагаю сделать небольшой перерыв.
Митчелл попытался было возразить, но Лугарев незаметно пнул его и скорчил обращенной от Гэндальфа половиной лица зверскую рожу.
– Кхм... э-э... ну что ж, - промямлил Митчелл.
– Перерыв двадцать минут.
Народ потянулся к выходу. Голдштейн незаметно удержал Бартона, а Лугарев - Селестиэль. Митчелла не надо было удерживать, он и так жаждал объяснений.
Они тоже спустились на бетонку аэродрома и вскоре остались одни у трапа "Эйприл Фест". Лугарев быстро изложил всю эпопею с Сильмариллом, особенно упирая на то, что камень, давший силу Саурону, может уничтожить его.
– Поэтому я полагаю, что устраивать ядерную катавасию по меньшей мере неразумно, - закончил он. Убъем ли мы Саурона или нет - черт его знает, а вот Сильмарилл потеряем наверняка.
– У меня есть идея, - медленно произнес внимательно слушавший его Расселл Бартон.
– Мы изловим этого Саурона и отберем у него Сильмарилл. А потом решим, что с ним делать.
– Это как же?
– изумились все. Идея Бартона даже Голдштейну показалась слишком смелой.
– Пока этот гад сидит в своей крепости, нам его не взять, - сказал Бартон.
– Поэтому мы должны сделать так, чтобы он оттуда вылез. Либо чем-то подманить его, либо насмерть перепугать. У меня есть одна идея, но мне надо еще немного подумать.