Спираль времени. Книга 2
Шрифт:
Все заняло не больше десяти минут.
Рени с восторгом следил за всеми перипетиями этого смелого бегства. Всей душой он хотел бы оказаться вместе с Чеславом, но не умел плавать. А если бы даже и умел, то всё равно не двинулся бы с места. Лада оставалась в плену, и только он один, как он думал, мог теперь спасти её.
Джелаль сорвал гнев на воинах, оказавшихся рядом с ним, избив их камчой. Он видел радость джинна и с удовольствием отхлестал бы и его за эту радость. Но не осмелился.
Озлобленный и хмурый, он приказал переправляться
Потеряно четырнадцать пленников и один воин — самый могучий, лично известный нойону. Субудай не похвалит за это Джелаля.
Тем более, только он и виноват в том, что случилось.
Не потерять бы ещё и джинна!
Джелаль сильно тревожился. Не вздумает ли Рени последовать примеру Чеслава? Конечно, джинну нет нужды спасаться вплавь. Он может просто повернуть коня и уехать обратно. Его не задержишь! Но, может быть, этот джинн ещё настолько молод, что его соблазнит эффектность такого бегства? Может быть, он захочет присоединиться к Чеславу и действовать с ним вместе? Поступки людей понятны людям, а как понять поступки джиннов? Как их предвидеть?
Джелаль вполголоса, чтобы джинн не услышал, отдал распоряжение. И, будто случайно, Рени оказался со всех сторон окруженным монголами. Его лошадь плыла в середине.
А Рени и не думал о бегстве. Переправа на спине лошади захватила его своей новизной. Это было совсем особое ощущение, и оно ему понравилось. Правда, вода была неприятно холодной.
Бегство Чеслава, а особенно то, что он при этом убил одного воина, отягчило участь пленниц. Хотя они явно не могли убежать, Джелаль приказал привязать их друг к другу.
Теперь передвижение по лесу стало для них гораздо труднее. Приходилось продираться сквозь густой кустарник, которым сплошь зарос этот лес. Очень скоро руки и ноги девушек покрылись кровью, платья изорвались.
Рени ехал впереди, рядом с Джелалем, и не видел этой картины. Он, конечно, не выдержал бы и бросился на помощь Ладе. Чем бы это окончилось, трудно сказать; скорее всего, окончилось бы плохо для самого Рени.
На второй день после переправы показалась другая река. Она была так широка, что Рени принял её сперва за море. Здесь уже невозможна была переправа на лошадях.
Но переправляться и не было нужды.
На берегу стояли многочисленные шатры, окруженные кольцом телег и повозок.
Это был курень Субудай-нойона.
Восточная мудрость гласит, что для властителей самое страшное — «потерять лицо». Это выражение, характерное для туманных формулировок Востока, на Западе звучит гораздо прозаичнее — «попасть в смешное положение».
И то и другое достаточно неприятно.
Субудай-нойон не был властителем. Но здесь, в походе, он был первым лицом и до тех пор, пока великий каган не назначит преемника покойному Гемибеку, оставался главным военачальником. Он был уверен, что гнев Чингисхана давно прошел и что никакого преемника не будет. А это означало, что Субудай вернётся ко двору тем, кем и
Тем более опасно «потерять лицо».
А такая потеря угрожала Субудай-нойону. В курене все знали, с какой целью ушел отряд Джелаля. Об этом позаботился Тохучар-Рашид, наслаждавшийся предстоящим ему торжеством.
Улем был совершенно уверен, что Джелаль вернется ни с чем. Никаких красных людей он видеть не мог, следовательно, не мог и доставить такого человека в курень. А когда отряд вернется и окажется, что весь поход был затеян в погоне «за воздухом», Субудай очутится в глупом положении. Весь курень будет смеяться.
У Тохучар-Рашида не было никаких причин ненавидеть Субудай-нойона, но так уж устроены головы придворных, что они не могут простить человеку, если он является любимцем повелителя. Зависть нисколько не менее сильное чувство, чем ненависть. Унизить любимца, выставить его в смешном, а ещё лучше в глупом виде — это приятно.
Кроме того, Тохучар-Рашид имел основание опасаться за свою жизнь. Убийство Гемибека, если оно раскроется, могло дорого обойтись нойону. А он не знал — поверил ли улем в естественную смерть. Простая осторожность должна подсказать Субудаю, что устранить улема — в его интересах.
История с красным джинном могла стать надежным оружием Тохучар-Рашида. Достаточно намекнуть нойону, что он, улем, всегда готов опровергнуть любые измышления по этому поводу, — и сам нойон позаботится о сохранении жизни Тохучар-Рашида. Он хорошо знает, что слово улема имеет вес при дворе великого кагана.
Завидуя Субудаю, Тохучар-Рашид тем не менее хотел иметь его в числе своих друзей.
А общая тайна — надежная основа дружбы.
Можно ещё написать письмо к кому-нибудь из окружения великого кагана и поставить нойона в известность, что письмо будет показано Чингисхану, если Тохучар-Рашид не вернётся.
Но это на крайний случай, если появятся явные признаки опасности.
Улем с нетерпением ожидал возвращения Джелаля, конечно, с пустыми руками.
Субудай-нойон ожидал его с таким же нетерпением. Но с противоположной надеждой.
Красный человек — это было единственное, что он мог привезти из своей разведки и хоть немного ослабить неизбежное неудовольствие Чингиса.
И каждый день отсутствия Джелаля отягчал участь, которую готовил ему нойон в случае безрезультатного возвращения.
Нить, на которой висела жизнь Джелаля, становилась всё тоньше.
Он боялся, что потеря большого числа пленников и одного воина вызовет гнев нойона. Но что могли значить эти потери в сравнении с тем, что стало самым главным, — успешным выполнением основной задачи.
И прием, оказанный вернувшемуся Джелалю Субудай-нойоном, превзошел самые смелые его мечты.
Нойон был в восторге.
— Я доволен тобой, — сказал он Джелалю. — Ты доказал, что достоин большой награды. Я так и скажу повелителю мира.