Спираль времени
Шрифт:
Старая загадка воскресла с новой силой. Карелин поспешил на зов Дмитревского…
На базе сразу поняли, почему начальник «ЭПРА» приказал не приступать к поискам шара до его приезда. Дело оказалось не в самом Дмитревском, а в Карелине. Старому ученому принадлежало бесспорное право руководить этими поисками. Ведь он стремился к ним еще тогда, когда никого из теперешнего персонала «ЭПРА» не было на свете.
Николая Тихоновича встретили с радостью. Было приятно увидеть у себя на базе человека, имя которого все люди на Земле знали со
Четверо из группы Купцова были тотчас же позваны в кабинет Суханова.
Кроме самого начальника базы там находились Карелин и Дмитревский.
Николай Тихонович задал им вопрос, который сперва показался всем четверым очень странным и не имеющим никакого отношения к делу поисков шара.
– Вспомните, – сказал он, – о чем вы думали в последний момент, перед тем как в лабиринте камней зажегся свет.
– Подумайте сначала, – добавил Дмитревский.
Анатолий Купцов ответил первым:
– Я думал о том, что теперь, когда змея начала ломать скафандр нашего товарища, особенно необходимо, чтобы Горелик как-то умудрился зажечь свой фонарь.
Двое его товарищей ответили то же самое.
– Нет, – неожиданно для них сказал Карелин. – Это совсем не то. Ну, а вы о чем думали? – обратился он к Игорю.
– Честно говоря, я ни о чем не думал, – ответил Горелик. – Когда змея начала меня гнуть, я испугался, а вдруг скафандр согнется больше, чем сможет выдержать мой позвоночник.
– Значит, вы все же о чем-то думали, – улыбнулся Карелин. – Постарайтесь вспомнить, не было ли у вас какого-нибудь желания?
– Только чтобы змея перестала меня гнуть.
– Не может быть. Вы должны были думать о товарищах, которые вас ищут. Вы их ждали!
– Да, конечно!
– Напрягите память!
Игорь задумался.
– Право не могу вспомнить, – сказал он наконец. – По моему, я не думал ни о чем другом. Я ждал помощи, верно. Это была не мысль, а скорее подсознательное желание.
– Но вы же знали, что, появись свет, вас скорее найдут.
– Вы правы. Мне очень хотелось, чтобы змея случайно нажала на кнопку моего фонаря.
– Или чтобы вас осветили фонари товарищей?
– Конечно.
– Не думали ли вы о свете вообще, не о фонарях товарищей или вашем, а вообще о свете?
– Верно! – воскликнул Игорь. – Вы совершенно правы. У меня, когда я понял опасность, явилось желание, чтобы вспыхнул свет, свет во что бы то ни стало, все равно откуда и как!
– Вот именно! – удовлетворенно сказал Николай Тихонович. – Горячее стремление к тому, чтобы появился свет. Вы думали о свете, а не о фонарях.
– Да, да! Именно так! Но как вы могли догадаться?
– Потому что именно вы и зажгли этот свет, – ответил Карелин.
НАКОНЕЦ-ТО!
Желание Николая Тихоновича лично выйти на дно и принять непосредственное участие в поисках шара беспокоило Дмитревского. Для девяностосемилетнего человека
– Тогда, – сказал он, – я мог бы и не вылетать из Ленинграда. Ваши экраны можно соединить с экранами ленинградского филиала управления «ЭПРА». Незачем было и вызывать меня.
Он был прав, и на это нечего было возразить.
На поиски черного шара Суханов выделил, кроме историков и археологов, еще и шестерых техников, и даже согласился отпустить с базы врача, главным образом из-за Карелина.
Александр Пугачев был очень обрадован этим решением. Ихтиолога интересовала змея, труп которой остался лежать в пещере. Хотелось выяснить, действительно ли это животное, еще неизвестное науке, или просто представитель какой-нибудь редкой разновидности морских змей.
Поисковая группа отправилась на место в крейсере штаба, так как Дмитревский решил сам принять участие в экспедиции. Кроме того, присутствие крейсера облегчало задачу: его мощные прожекторы осветят скалы, как днем.
Место действия недавней драмы было найдено без труда. Крейсер остановился в непосредственной близости от прохода, куда «змея» затащила Горелика.
Восемнадцать человек приготовились к выходу.
– Ищите черный шар, – сказал им Карелин. – Вероятно, он невелик по размерам. Тот, кто его увидят, должен немедленно сообщить об этом и ждать на месте, не прикасаясь к шару. Подчеркиваю, не прикасаться ни в коем случае! Если снова вспыхнет свет, прекратить поиски и ждать меня. Лучше бы он не вспыхивал. Постарайтесь не думать о свете. Шар подчиняется биотокам, и желание, чтобы появился свет, может как раз и заставить шар вспыхнуть.
– Постараемся, Николай Тихонович, – хором ответили участники группы.
– Напрасно вы упомянули об этом, – сказал Дмитревский, отведя Карелина в сторону. – Они могли и не подумать о свете, а теперь подумают наверняка. Разве вы не знаете, что запрещение думать о чем-нибудь как раз и заставляет об этом думать.
– Пожалуй, вы правы, – ответил Карелин. – Но теперь уже не исправишь.
И Дмитревский оказался прав.
Как только поисковая группа вышла из крейсера на дно, шар вспыхнул. Луч света вырвался из прохода и был настолько ярок, что его сразу заметили, несмотря на еще более яркий свет прожекторов.
Карелин попросил Дмитревского, оставшегося на крейсере, погасить прожекторы корабля.
Откуда-то изнутри скал, через бесчисленные щели и промежутки между ними, били лучи белого света. Даже крейсер, стоявший в тридцати-сорока метрах, был освещен весь.
Очевидно, все восемнадцать человек одновременно подумали о том, о чем им запретили думать. И сам Николай Тихонович вынужден был признаться самому себе, что и у него явилась та же мысль.
И, сознавая это, он ничего не сказал, хотя каждый из его спутников ожидал сердитого замечания.