Список кораблей. Первый из трёх: ЗАРЯ

Рита Сокол

Немного вернув себе ясность ума, Натрува рассмотрела фон и увидела ещё пятерых норгасаэлей, двое из которых были полными копиями Бармена. Это ли он имел ввиду, когда говорил, что никогда не бывает один? Они что, клоны?

Взгляд Натрувы ещё был направлен в видимый только ей экран коммуникатора, но она смотрела сквозь него, а по телу то и дело проходил озноб. Бармена нет…

Ей почему-то казалось, что он знал об этом. Знал и всё равно остался, почему? Он так низко ценил свою жизнь? А может, он до последнего защищал свой бар от экстремистов

и потому не ушёл? Натрува знала, что Бармен ценил и любил свой бар, но неужели настолько чтобы дать себя рассечь на двое за него? Она тяжело принимала, что ни Бармена ни бара Миаверле больше нет. Ей было не просто от мысли, что она лишилась этого чудесного места, отличного собеседника и хорошего знакомого. Она вспомнила насколько жесткими бывают космополиты, если позволить им снять маски приличия… Но если задуматься лучше и припомнить её последний визит в Миаверле и попытку Бармена отравить Бо…

На полу показалась зеленая точка лазера, а за ней в рубку вбежала Джара и на полной скорости врезалась в мягкую стену, не успев затормозить на скользком полу. Где-то на корабле послышался смех Солнца.

– А ну-ка прекрати! – вспылила Натрува, не рассчитав чувства.

Лазер исчез, но Джара ещё продолжала осматривать рубку в его поиске с широко раскрытыми зрачками. Из динамиков раздался виноватый голос Солнца:

– Капитан, всё под контролем. Я специально направил на мягкое, смотрите, она не повредилась.

– Ты сведешь её с ума безуспешной охотой! – вспылила Натрува и, склонилась над коленями, стараясь дышать ровно.

Натрува тяжело вздохнула, но легче не стало, горький ком застрял в горле и просачивался наружу слезами.

– Капитан, всё хорошо? – настороженно спросил Солнце.

– Новости почитай. – буркнула она злобно и двинулась из рубки.

Она зашла в трюм и покинула корабль на мотоцикле с мнимой надеждой, что, если она будет подальше от новостей, ей станет лучше.

Через какое-то время она уже мчалась по дороге, не замечая дрожащую стрелку у правого края спидометра и старалась не думать ни о чём кроме дороги. Плавно обгоняя машину за машиной и ловя недовольные гудки автомобилей, она въехала в центр города и остановилась возле небольшого бара. Она вошла, не рассчитав, как сильно толкнула дверь и вдохнула душный воздух. В баре было темно и тоскливо, в вечер четверга здесь было мало народу.

Натрува села за барную стойку и сказала, когда миловидный молодой человек взглянул на неё, оторвавшись от смартфона:

– Водки.

Бармен оценивающе взглянул на неё, потом на мотоцикл, что стоял за стеклянными дверьми:

– Это ваш мотоцикл?

– Нет. – злобно процедила она и повторила настойчивее, – Водки со льдом.

Бармен пожал плечами и начал манипуляции за барной стойкой. Он набрал льда в стакан и стал лить кристально чистую воду из бутылки с тонким металлическим носиком на лёд в стакане:

– Не пасмурно ли для очков? – улыбнувшись, поинтересовался он.

Этот вопрос показался Натруве лишним. Местный бармен ей уже не нравился, слишком много вопросов задал за первую минуту разговора, и она ещё больше затосковала по настоящему Бармену, мастеру своего дела.

– Я не накрашена, день паршивый. – буркнула она.

Бармен поставил стакан перед ней. Натрува выпила его залпом и обжигающе ледяной напиток отвлек на секунду от дурных чувств.

– Может, закуску? Арахис, соленья, оливки? – услужливо спросил бармен, глянув на стакан Натрувы.

Она

с тоской вспомнила, что здесь нет тех самых бутонов дотпов, которые она так любит. Про Туманность Королевы она даже не думала спрашивать, слишком сложный напиток для землян. Всё не то, всё не так… Она уже думала взять мотоцикл и двинуться к следующему бару, но крутила в голове мысль, что куда бы она не направилась, своего места она здесь не найдёт. Это так странно, что она так грустит, казалось бы, просто во Вселенной стало одним захудалым местом меньше, места вроде Миаверле пропадают с карт каждый день и она бы и дальше не обращала внимания на экономическую жестокость, если бы не пропал именно он, её любимый бар, её маленький закуток спокойствия в этом злобном холодном мире.

Бармен смотрел на неё, ожидая ответ.

– Удивительно, насколько жестоким становится мир, когда жестокость касается именно тебя. – только и смогла ответить она.

– Соглашусь, – сказал бармен и начал протирать стакан, по нему было видно, что ему слишком скучно и он не мог пропустить случайного разговора чтобы развлечь себя. – Мир всегда пытается подсолить, так уж он устроен. Тут главное, что, когда всё плохо, не забывать, что кроме жестокости в нём много хороших вещей. Если держать в голове только плохое, то для добра места не останется и все поголовно сойдут с ума. – он улыбнулся и принялся протирать следующий стакан.

– Хорошие вещи? – процедила Натрува, – Какие например?

– О, ну тут всё стандартно, – пожал он плечами, – Путешествия, впечатления, любовь, кто-то придумывает себе странные увлечения. Мой друг, например, собирает коллекцию красивых алюминиевых банок из-под напитков и этикетки. Казалось бы, мусор, но зато не приходится думать, что дарить ему на день рождения, – молодой человек улыбнулся, – Он может часами их показывать, весь стеллаж дома ими заставил.

– Неудивительно, что он с тобой дружит. – усмехнулась Натрува.

– Это точно! Но нет ничего позорного в подобной корысти, – пожал он плечами, – В конце концов, все мы нужны друг другу по тем или иным причинам. Это нормально. Так и налаживаются связи – сначала вы общаетесь, потому что каждому из вас нужно что-то от другого, а потом вы общаетесь потому, что уже слишком друг к другу привязались. Взять хотя бы экономику, политику, отношения, везде это заметите.

– А если человеку нечего дать?

– Исключено. Если вы родились, значит, уже необходимы, даже если родители думают иначе, – ухмыльнулся он. – Повторить?

Натрува кивнула, и бармен повторно наполнил стакан. Вторая порция приглушила тоску и Натруву наконец начало отпускать. Стало теплее физически, а холод духовный стал не таким осязаемым.

Бармен начал обслуживать подошедших клиентов и Натрува осталась наедине со своими мыслями.

«Если вы родились, значит, уже необходимы…»

Странно звучит, но поспорить было сложно. Невозможно было проверить насколько Натрува была необходима своим родителям или Норе. Из этого вытекал вопрос кому вообще нужна Натрува? Солнцу? Ему точно, но возможно только потому, что выбора у него нет. Для Бармена, вероятно, она была нужна как клиент, который никогда не устраивает драк и оставляет щедрые чаевые. Но неужели только как клиент? Что, если он не придавал большое значение их общению, что, если только она придаёт весомое значение его смерти? В конце концов, Бармен мало что о себе рассказывал. Подождите-ка, а каким он вообще был?