Список Мадонны
Шрифт:
Казалось, Мадлен не заметила его руки, но стена между ними внезапно разрушилась, и она смотрела на него так, словно видела впервые. Во рту у Мартина пересохло, а в ушах раздавался странный звон. Не в силах остановиться, он сделал шаг к ней, пожираемый страстью. Она вложила свою руку в его, но удерживала его глазами на расстоянии, даже несмотря на то что жесткость ее взгляда смягчилась, приняв выражение странной близости.
— Пойдем.
Он последовал за ней, ощущая тепло ее руки и свое страстное желание. Она вывела его наружу. Дождь перестал, но на небе не было видно звезд.
Мартин поежился на холоде и дважды споткнулся в темноте. Она крепко держала его
Они оказались в небольшой пустой комнате, в которой сильно пахло кожей. По земляному полу были разбросаны пестрые половики. В одном из углов красным цветом светился очаг, простая труба над ним немного пропускала дым, который уходил к небу сквозь щели в потолке. По всей длине одной из стен стояла застеленная кровать, над ней на гвоздях, вбитых в доски, висела одежда.
Но самой важной деталью в комнате была Мадонна. Более полуметра высотой, старая гипсовая статуя возвышалась на длинном столе, покрытом тяжелой белой скатертью. Вокруг нее в бронзовых подсвечниках стояли зажженные свечи. Фигура статуи потемнела и потрескалась, но черты Девы все еще были четко различимы. В мерцающем свете свечей ее глаза, опущенные долу, казались открытыми, лицо тепло светилось.
Затем рука Мадлен потянула его вниз, пока он не оказался стоящим на коленях рядом с ней на голом полу лицом к столу с мерцавшим светом и статуей Мадонны. Мадлен шептала молитвы. Мартин крепко закрыл глаза и ждал.
По шипению свечи он неожиданно догадался, что Мадлен уже не было рядом с ним. Он открыл глаза и увидел ее стоящей и напряженно вглядывающейся во что-то за алтарем. Ее дикие глаза бегали, будто пытаясь сфокусироваться на чем-то, чего там не было. Затем она заговорила тихим, с придыханием голосом, который делал ее похожей на маленькую девочку. Ее руки были вытянуты в приветствии.
— О, Матерь Божья. Я здесь. Я выполнила твою волю. Я привела мужчину, который поведет нас в битве против британцев.
Шипевшая свеча потухла.
— Да, Мадонна. Нам нужно очистить его. Освободить его от глупости, которая роднит его с монахами. Сделать его способным сокрушить наших врагов во имя Тебя.
Словно во сне Мартин увидел, как она подняла платье, сняла его через голову и бросила на пол. Ему стало не хватать воздуха. На ней не было никакой одежды. В наступившей тишине он слышал свое собственное слабое дыхание, чувствовал, как от желания кружится голова.
Мадлен повернулась и подошла к нему. Ближе, ближе, пока он не начал различать каждый штрих ее замечательного тела и не почувствовал теплый мускусный запах ее плоти. Не видя ничего вокруг, он потянулся к ней.
Он обнял ее, целуя шею, уши, а она принялась срывать с него одежду. Он сделал неловкую попытку помочь раздеть его и добраться до кровати, но Мадлен повалила его спиной на пол перед самым алтарем. Горевшие свечи поплыли у него перед глазами, и он увидел, что статуя смотрит на него.
Серая туманная изморось
Они с Мадлен чистили одну из лошадей. Мадлен была весела, смеялась, то и дело игриво хватала его за руки, прижималась лицом к его лицу. Внезапно прискакал Жак, красный от возбуждения. Он с лету выпалил им последние новости. Восстание началось! Призыв к оружию был передан сегодня утром. Он должен прибыть к амбару кузнеца Эркюля завтра утром к семи часам. Затем с радостными восклицаниями патриотов о свободе и родине он скрылся в доме.
Мартин поднял глаза к кухонному потолку. Сверху доносились глухие звуки. Жак все еще был там. Что он укладывал? Готовился к кошмару? Они вот-вот начнут терпеть поражение. Все без исключения: он сам, Жак, де Лоримьер, Нарсис, Франсуа-Ксавье, Туссон. Он печально вздохнул. Мартин собирался предупредить их, но теперь ему придется к ним присоединиться. Ох, Мадлен, ну почему все не могло быть иначе?
После того как Жак покинул их, попытался поговорить с Мадлен, убедить ее в том, что с ними ничего не случится. Что сражение минует их стороной. Что их будет ждать новая жизнь где-то там, в других местах: на юге, за морем, где-нибудь. Но она посуровела и отпрянула от него. К ней вернулось то дикое выражение глаз, которое так испугало Мартина в самом начале. Она заговорила, как бы выплевывая слово за словом: она будет проливать британскую кровь во имя Богородицы, и он будет делать то же. Богородица выбрала его своим посланником смерти и не должна получить отказа. Сказав это, она ускакала куда-то верхом, выкрикивая молитву Деве Марии, ее волосы развевались на ветру, а на лице появилась маска безумия.
Мартин встал и подошел к окну. Мадлен отсутствовала уже более трех часов. Кто знает, где она? Без нее он уже чувствовал себя потерянным. Она была упряма, непостижима, меняла настроения так же, как какая-нибудь капризная женщина меняла платья. Она была страстной любовницей, поднимавшей его на вершины наслаждения. Фанатичная жрица судьбы, разговаривавшая с пустотой, которую называла святой Девой Марией. Игривая девчонка, болтающая с животными. Надменная аристократка, унижавшая Жака и обращавшаяся с ним как с ребенком. И что самое страшное, она была мстительницей, которую вело за собой безумие, блестевшее в ее глазах, подобно кристаллам льда. Несмотря на то что Мадлен пугала его, он был беспомощен перед ее очарованием. Она влекла его как прекрасная змея-искусительница. Мартин понимал это, но ему было все равно. Как будто под гипнозом, он посчитал, что будет проще, если он подчинится ее решениям и станет надеяться, что время их рассудит. Придет срок, и к ней вернутся и мягкость, и спокойствие. Все будет хорошо. И с восстанием тоже.
Услышав, что она возвращается, Мартин поспешил к конюшне, чтобы встретить ее. Он нашел ее успокоившейся, погруженной в раздумья. Все это время она разговаривала с Богородицей о восстании.
— Она хочет поговорить с тобой. Она появится, когда мы зажжем свечи.
Потом они встали на колени в комнате перед мерцающими свечами и статуей. Мартин раздумывал над тем, что он будет делать, когда Мадлен подтолкнула его руку локтем.
— Смотри! Она идет. — После чего прошептала: — Ничего не говори. Слушай.