Список Мадонны
Шрифт:
— Да, я тоже согласен. У нас нет выбора. Мы не можем позволить им уйти безнаказанными на этот раз. Мы должны их судить.
— Я рад, что вы согласны, сэр Чарльз. Но только никаких судов присяжных.
— А что же тогда? — Грэй все еще не мог понять, куда клонит Колборн, и это раздражало его, поскольку он заметил, что Клитероу уже одобрительно кивал.
— Трибунал, сэр Чарльз. Мы будем судить их судом трибунала. Председательствовать будет генерал-майор Клитероу. Это будет праведный суд. Будут призваны свидетели, и все судебные процедуры должны быть проведены открыто. В состав трибунала войдут только военные, а его решения будут
— Если только вы того не пожелаете, — перебил Клитероу.
— Конечно, — ответил Колборн.
Грэй озабоченно возразил:
— Военный трибунал? Не будет ли это опасным прецедентом, ваше высокопревосходительство? Местные суды все еще работают. Никакого военного положения не объявлено. Британское общее право ясно определяет…
— Мне нет дела до того, что определяет британское общее право, — на этот раз раздраженно сказал Колборн. — Мне хорошо известно, что менее чем за год здесь произошло два бунта. В первый раз никто не был осужден. Но, клянусь Господом, на этот раз такого не случится. Я буду продолжать действовать так, как мне предписано.
— Даже если в этом нет никакой необходимости?
Колборн, казалось, немного успокоился.
— Но она есть, сэр Чарльз. Есть такая необходимость. Дайте мне закончить. — Он повернулся к Клитероу. — Генерал-майор, сколько у нас арестованных?
— Более восьмиста, ваше высокопревосходительство.
— Все виноваты, но не все в равной мере, сэр Чарльз. Поэтому наше правосудие будет справедливым. Неумолимым, честным, но в высшей степени милосердным. Мы оправдаем большинство. Кое-кого сошлем. — Он продолжил, пристально глядя на Грэя, а не на Клитероу. — Определенное количество будет приговорено к смерти. Некоторых из них мы повесим. Сам процесс будет длиться до тех пор, пока общественность не потеряет к нему интерес.
Грэй ухмыльнулся про себя. Колборн не забыл прежние уроки, полученные во времена, более благоприятные для прав привилегированных, нежели для распространяющегося мнения в пользу универсальности закона. Милость и жестокость, с неопределенной отсрочкой, специально для того, чтобы подчеркнуть и то и другое. Все-таки, что ни говори, старая гвардия оставалась хотя бы предсказуемой.
— А эти арестованные? Будет ли им обеспечена соответствующая защита?
— Конечно, — приличествующим образом ответил Колборн. — Требования закона будут исполнены. Я даже уже решил, кто будет представлять защиту. Господа Драммонд и Харт. Хороший выбор, не правда ли, сэр Чарльз?
Грэю ничего не оставалось, как проявить восхищение прозорливостью Колборна. Репутация двух этих адвокатов была безупречной.
— Да, это наиболее подходящие кандидатуры, ваше высокопревосходительство. И я уверен, что у них будет обычный в таких случаях доступ к арестованным, достаточно времени и свободы действий, чтобы подготовиться к соответствующей защите.
Колборн посмотрел на Клитероу, и в какой-то момент в его взгляде промелькнула настороженность. Он быстро преодолел это и открыто продолжил:
— Будут, конечно, некоторые ограничения. Просто у заговорщиков и так много возможностей уйти от ответа. Могут быть представлены лжесвидетели, и многие будут давать ложные показания умышленно, поскольку они все равно не признают британских законов. К тому же многие арестованные неграмотны. Нет, по-моему, мы должны быть более вольны в своих действиях, нежели того требует британское законодательство.
— Насколько
— Судопроизводство должно полностью вестись по-английски.
Грэй вздохнул.
— Ну конечно.
На его сарказм Колборн ответил своим:
— Мне приятно, что вы понимаете это. Я также решил, что Драммонд и Харт не будут ничего оспаривать в пользу своих клиентов. Они могут советовать, даже зачитывать предварительно подготовленные заявления, но не более. Каждый подзащитный должен будет отстаивать себя сам.
От удивления Грэй открыл рот, не веря своим ушам.
— Ваше высокопревосходительство, вы не можете так делать. Это неправильно. Ее величество не согласится с этим. Тайный совет не поддержит ваших действий.
На этот раз ухмыльнулся Колборн:
— И кто же им об этом расскажет? Тайному совету есть о чем думать и без прецедента, который я создаю. Я верну британской короне законно принадлежащие ей земли, мирные земли, в которых брюзжание кровожадных радикалов не будет беспокоить существования благопристойных мужчин и женщин, независимо от языка, на котором они говорят.
Грэй встал.
— Прошу разрешения проинформировать вас, ваше высокопревосходительство, что я поставлю высокопоставленных франкоязычных законников этого города в известность о ваших намерениях. Я соглашаюсь с вашими действиями, какими бы позорными они ни были, поскольку я ваш слуга перед нашей королевой. Но тем не менее я джентльмен, с рождения уважающий право любого человека на справедливый суд. Вы посягаете на это право, поэтому я подчиняюсь только своему служебному долгу.
Колборн тоже встал. Его лицо пылало, а в голосе прорезались решительные нотки:
— Как и я, полковник. Мир в королевстве — прежде всего. В результате этого получится равномерное распределение справедливости, а несколько человек будут повешены. Те, кого нужно будет повесить. А теперь, если вы позволите, мне и генерал-майору Клитероу нужно будет обсудить еще несколько вопросов. Всего доброго, полковник.
— Не принесет ли он нам забот?
— Надеюсь, нет. Он вовсе не реформатор. Теперь — к делу. — Он протянул Клитероу список. — Имена двух обвинителей и еще двенадцати офицеров, которых вы включите в состав трибунала.
Клитероу взял листок и пробежал глазами список имен.
— Все достойные люди. Меня беспокоит одно, ваше высокопревосходительство. Кого мы повесим? Мы не можем гоняться за зачинщиками. Большинство из них сбежало. Я имею в виду, как мы решим, кто должен умереть, а кто нет?
Колборн рассмеялся:
— Вы не будете, генерал. Я буду. — Клитероу поднял глаза, а Колборн продолжил: — Сначала мы решим, кого судить. Это ваша задача. Скажем, что сотни человек достаточно. Остальные скорее всего просто шли на поводу, и мы сможем отпустить их через несколько дней или недель. А тех, кого предадим суду, будем судить группами по десять-двенадцать человек с перерывами между судами в неделю. Особые случаи будем рассматривать отдельно. На каждый процесс у вас будет уходить около недели, следовательно, мы покончим с этим в три месяца. Достаточно времени, чтобы утолить жажду мести и ослабить общественный интерес. Распределим меру вины на каждый процесс. Кого-то оправдаем, кого-то сошлем, а оставшихся приговорим к смерти. Мы с вами решим потом, кого и сколько отправить на виселицу. Все будет зависеть…