Список нежных жертв
Шрифт:
– Чего там с дедом, который внука грохнул?
– С Афанасием Петровичем? Нормально. Посидит в психушке, у него депрессия, а тем временем Влас оформит опекунство. У Варвары была?
– Не-а. Она меня не любит. Все время пилила, что я в ванной торчу дольше всех. Вот зануда! Но я не гордая, схожу к ней. А давай вместе как-нибудь? А то правда – лежит в больнице, бедняжка, только Ольга вокруг нее носится. Жалко. Славы ей не досталось, а так мечтала. Представь, никто ее по телевизору не показывает, мол, пострадавшая от руки маньяка.
– А зачем народ будоражить? Дали
– Иди ты! – даже остановилась Алена. – Везет же некоторым!
– Зайдем в кафе?
Ну, конечно, она согласилась. Да, Савелий намного приятнее дядечек. Интересно, как он целуется? Впрочем, скоро Алена это узнает.
– Оля! Постой! – Виталька догнал ее на лестнице.
Оленька ждала, когда он спустится, и поражалась: к ней шел совершенно чужой человек, которого видела теперь совсем другими глазами. Как же она раньше не замечала в нем черты надменности и самовлюбленности, не замечала барства в лице, да и в характере? Как не видела, что он создает удобства только для себя? Ведь даже когда он первый после ссор шел на примирение, добивался лишь комфорта для себя. Да, Оленька была удобной для него во всех смыслах: без его помощи обустраивала быт, варила, гладила, стирала, окружала мужа заботой. А он ничего не давал взамен. Она согласна, хирург должен беречь руки, ему нужны покой и равновесие. Но ведь что-то следовало делать и для нее, хотя бы ценить, уважать. Да теперь все равно. Даже если он и оценил ее – поздно.
Виталий поравнялся с Оленькой, и они вместе пошли к выходу из больницы.
– Оля, нам никак не удается поговорить, – заговорил Виталик. – Где ты сейчас обитаешь?
– Я живу у одного очень хорошего человека.
Пока Виталька переваривал сказанное, они вышли на крыльцо служебного хода. Эмиль еще не подъехал, поэтому Оленька взяла быка за рога:
– Да, нам пора решить некоторые вопросы. Главное – развод. Давай быстрее покончим с этим и освободим друг друга. Ты когда будешь свободен?
– Ольга, я думал, ты... – протянул он.
– Одумаюсь? – улыбнулась она. – Наверное, я бы одумалась...
– Что же мешает тебе это сделать?
– Человек, которого я люблю. Не сердись, Виталик. Раньше у меня был один ты. И ты мне нравился. Я даже считала, что люблю тебя, но особо об этом не задумывалась. А потом твоя измена помогла мне разобраться и в тебе, и в себе.
У Виталика лицо стало, как вчера у Власа – точно у обиженного ребенка. Влас разыскал ее в больнице, разумеется, жаждал с ней встретиться. И когда Оленька сказала, что ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц, ни через год она не освободится, он надул губы. К сожалению, некоторые мужчины не готовы принять отказ, поэтому задают массу ненужных вопросов, хотя жирная точка поставлена первой фразой.
В это время подъехал Эмиль. Оленька ему помахала.
– Так
– Ты так думаешь? – удивленно вскинула брови она. – А я не заметила. Зато мне не щекотно, когда я с ним. Мне просто с ним хорошо. Так ты реши, когда мы с тобой подадим на развод.
На площадку вышла Жанна, посмотрела вслед убегающей Оленьке, затем на огоньки отъезжающей машины, потом перевела глаза на Виталика.
– Мда... – вздохнула она. – Кто бы мог подумать, что Оленька даст тебе отставку... Она принципиальная. Не кошечка на подушке, которую можно пнуть, а она все равно приползет за лаской.
– Это был твой муж? – хмуро спросил Эмиль.
– Бывший, – уточнила Оленька. – Должна же я была поговорить о разводе?
Эмиль вел машину, излишне сосредоточившись на дороге, как новичок за рулем. Оленька поняла, что он к чему-то готовится – вон, даже складка озабоченности пролегла между бровей. Она искоса наблюдала за ним, потом стала смотреть в окно. Захочет – расскажет, что его беспокоит.
– Оленька, – наконец вымолвил он и завесил паузу. Она не подгоняла. – Раз так уж случилось... развод... это хорошо. Я тоже стадное существо и не могу один. Может... мы начнем... хотя бы с взаимного уважения? А там...
И это сильный, решительный человек, каким она его видела столько времени!
– Уважение? А я думала, вы меня любите.
– Ну, конечно, – смутился Эмиль. – С того самого момента, как ты влепила мужу пощечину у дороги и села ко мне в машину со своим баулом. Но не могу же я так сразу... Надо постепенно, чтобы подготовить...
– Ночью вы намного смелее.
– Так то же ночью! Оленька, мы спим вместе, а ты обращаешься ко мне на «вы». Непорядок.
– По привычке.
– Ну, так как? Начнем?
– Мы уже начали. Как ты этого не заметил? Но раз ставишь вопрос ребром, у меня есть условия. Итак, я не хочу, чтобы... ты называл меня Оленькой. Мне не нравится. Хотя я и не похожа на княгиню Ольгу, называй меня Ольгой или Олей. Дальше. Я не хочу ночью быть твоей любовницей, а днем дочерью. Я не заменю Симону, ее никто не заменит. Так что относись все же ко мне, как ко взрослому человеку. В-третьих, завтраки и ужины буду готовить я, потому что... так хочу. Ну, так как?
– Принимаю. Хоть мне и будет трудно – я же люблю готовить. – Он покрутил руль и проворчал: – Еще как похожа! Вылитая княгиня Ольга, такая же властная.
Оленька улыбнулась: конечно же, он шутит! Ну, какая из нее княгиня, тем более властная? Она обыкновенная. Провинциальная провинциалка. И запросы у нее обыкновенные, можно сказать, распространенные, как у многих.
– Оленька, а давай соберем наш «кружок самодеятельности» и объявим официально о нашем решении?
Ну, вот, первое условие не выполняет – опять «Оленька». Но не обиделась:
– Давай. Только когда Варя выпишется из больницы.
Она внимательно всматривалась в Эмиля. Каждый день Оленька открывала в нем новые черты. Странно, ей интересно с ним, даже когда он молчит, интересно наблюдать за ним, изучать его.