Список приговоренных
Шрифт:
– Что ж ты про них не вспомнил, когда мы были у Петра?
– Так вы вдвоем на меня так наперли, что я про эти бумажки вообще забыл… – поморщился Стас. – Нет, надо же, как Петруха насчет меня прикололся: дундукция! Да за одно только это хрен бы я ему что показал. А бумажки – вот они, смотри… Три листика, вроде как из блокнота. Эмилия сказала, что почерк – точно Зубильского, а вот что там написано – темный лес. Сплошь какие-то аббревиатуры и цифры, что они значат – не разберешь.
Взяв у Стаса три исписанных с одной стороны листа уже желтоватой бумаги формата «А-5», Лев пробежал по ним глазами. Действительно, увиденное представляло
– Вот видишь, вообще не «въехать» в эту шараду! – заглядывая сбоку, прокомментировал Станислав.
– Ну, почему же? Кое-что тут просматривается… – не отрывая взгляда от «манускрипта», парировал Гуров. – Заглавные буквы слева – чьи-то инициалы. Далее – какие-то расчеты, скорее всего денежные. Пока только неясно – в рублях или инвалюте.
– Ты уверен, что это – инициалы? – Крячко издал недоверчивое «х-ха». – Вот, смотри: ТНТ. Это название телеканала. Или, вот: БМВ. Яснее ясного, что это марка машины.
– Да, ты прав… – «согласился» Лев. – То есть получается, что ЦАВ надо понимать как «центральный автовокзал». Или это, может быть, Цепочин Аркадий Викторович? Как думаешь?
– Ух ты! – Стас был весьма удивлен такой догадкой. – Ничего себе! Да-а-а… Слушай-ка, похоже на то. И что же тогда получается?
– Получается так, что числа, которые с плюсом, – скорее всего, деньги, данные им в долг, числа с минусом – возврат долгов, а это, в скобочках, – набежавшие проценты. Видимо, отставной замминистра занимался нелегальным ростовщичеством. И если это действительно так, то процент он брал нехилый – от тридцати до пятидесяти и выше.
– И налогов он, понятное дело, не платил! – констатировал Крячко.
– Само собой! Птице такого полета платить налоги как бы не комильфо. – Гуров еще раз внимательно просмотрел листки с записями. – Но я подумал вот о чем. Раз Зубильский давал деньги под разорительные проценты, то, надо понимать, кто-то из его должников – а их тут около сорока человек! – кому расплачиваться оказалось не под силу, мог принять решение «рассчитаться», отправив кредитора в мир иной. Нет кредитора – нет и долгов…
Слушая его, Крячко в очередной раз удивился.
– Да! Очень интересная версия… Эх, Лева! Тебе давно бы уже пора сидеть в кресле министра, – с грустинкой в голосе рассудил он. – А ты до сих пор как обычный, рядовой опер бегаешь за уголовниками. Вот и хочется спросить: где она, эта высшая справедливость?
– Стас! – хлопнув его по плечу, рассмеялся Гуров. – Избави меня боже от министерского кресла! Моя нынешняя жизнь меня вполне устраивает. Знаешь, чтобы уютно чувствовать себя во дворце, там надо родиться. И еще момент. Запомни: примерная, ударная работа – не гарантия карьерного роста. Как сказал один юморист, лучше всех в колхозе работала лошадь, но председателем она так и не стала.
Стас, мгновение помедлив, громко фыркнул и вскинул оба больших пальца:
– Гениально, Лева! Ни разу еще не слышал этот анекдот. Хм-м-м… И что же мы тогда имеем? Еще одно направление поиска? Теперь уже не только по линии наследников, коллекционеров-антикваров, но и
– Выходит, так… Но вот что стоило бы учесть. Эти бумажки дала тебе Эмилия Слюдянцева. Их она нашла в книге, ранее принадлежавшей Зубильскому. Так? В разводе они уже давно. А судя по этим листочкам, некоторой новизны они еще не утратили. Эта бумага – типа газетной, она имеет свойство желтеть от времени. Если бы этим листкам было лет десять, они были бы светло-коричневые. А на деле-то, глянь, слегка желтоватые, значит, им от силы года два-три. Да и цвет пишущей пасты практически не изменился. Отсюда вопрос: каким образом и когда именно книга из квартиры Зубильского попала к Эмилии Слюдянцевой? Это надо бы выяснить.
Крячко замер, недоуменно взирая на Гурова:
– Лева, ты хочешь сказать, что мне опять придется ехать к Эмилии?! И к тому же сегодня?!!
Сочувственно вздохнув, тот развел руками, как бы говоря: «Извини, дружище, но служба – превыше всего!»
– Стас, если бы нам нужно было узнать только о книге, то, в принципе, достаточно было бы просто позвонить… – добавил он вслух. – Но нам еще очень важно получить список всех знакомых и родственников Зубильского, да и ее собственных, чтобы появилась возможность сопоставить их инициалы с имеющимися в долговых записях. Представляешь, какая это объемная работа? Эмилии ты сейчас позвони, попроси ее такой список составить, а завтра поедешь и заберешь.
– Лева! Ты ведь заведомо знаешь, что там меня ждет, едва я ступлю в ее квартиру. Знаешь же? Вот… И со спокойной совестью отправляешь меня к этой перезрелой нимфоманке. Тебя совесть не гложет?
– Е-понский… Автопром! – сокрушенно помотал головой Гуров. – Да, гложет! Тебе стало легче?
– Конечно! – с некоторым даже великодушием произнес Стас. – Ладно, уговорил. Звоню Эмилии…
Он набрал номер на своем сотовом и, услышав отклик с того конца связи, жизнерадостно поздоровался и несколько пространно изложил просьбу о списке. Пояснив суть причин, побудивших обратиться с подобным предложением, Крячко пообещал, что обязательно заедет завтра. Судя по всему, реагируя на встречное предложение Эмилии заглянуть сегодня вечерком, он торопливо пояснил:
– Я бы с охотой, но… Через полчаса с Львом Ивановичем едем брать крупного уголовного авторитета. Вот, Лев Иванович рядом, он может подтвердить. Да, да, да! Учти – эта информация секретная! Придется неизвестно сколько просидеть в засаде. Может, и до самого утра… Что?.. А-а-а, понял! Мила, солнышко, если освобожусь раньше, то – к тебе, и только к тебе…
Закончив разговор и спрятав телефон, Стас устало, как косарь на жнивье, утер лоб тыльной стороной ладони.
– Ну все, список будет. К тому же самый полный – ФИО, плюс телефоны и адреса из имеющихся у нее в наличии. Так! Сейчас, наверное, тоже малость прочешу дебри Интернета на предмет выявления «точек», где кучкуются эти самые «деффочки» в округе улиц Солнечной и Пармской.
Он сел за свой стол, включил ноутбук, и в кабинете ненадолго воцарилось молчание. Однако некоторое время спустя со стороны Стаса донеслось:
– Я охреневаю! Лева, но это же просто ужас, что творится на этом гребаном «панельном фронте»… Ты представляешь, стоило набрать в поисковой системе запрос «Москва, проститутки, Солнечная и Пармская», как автоматика тут же выдала уймищу страниц информации на этот счет. Матерь Божья! Что у нас, вообще, с этим творится? Такое ощущение, что вся Москва вышла на панель…