Список убийств
Шрифт:
Джерри Дермотт уже почти поравнялся с дверцей, когда его окликнули.
— Конгрессмен, — произнес мужской голос.
Джерри обернулся. Последнее, что он увидел в жизни, это смуглое лицо, смотрящее как будто сквозь него и куда-то вдаль задумчиво-маслянистым взором. Затем пальто опало, обнажив уставленные в конгрессмена стволы короткоствольного дробовика, что висел внизу под одеждой.
Позднее полиция установит, что оба ствола одновременно пальнули крупной картечью, а не дробью, которой охотятся на мелкую дичь. Расстояние составляло примерно три метра, и из-за близости разброс из укороченных стволов оказался достаточно велик. Стальные шарики угодили не только в Джерри, но разлетелись по обе
Все происшедшее видел полицейский на лестнице, который выхватил табельный «кольт» и бросился вниз по ступеням. Нападавший вскинул обе руки вверх и, потрясая дробовиком, что-то пронзительно прокричал. Офицер, не зная, был ли произведен выстрел из второго ствола, сам выстрелил три раза. С семи метров, да еще и с усердной практикой в тире, промахнуться он не мог.
В грудь нападавшему ударили три пули, откинув его назад; стукнувшись спиной о лимузин, он отлетел и замертво упал лицом вниз, прямо в желоб водостока. Глазам нечаянных очевидцев, появившихся из-под портика, предстали два поверженных тела, оторопело уставившийся на свои окровавленные руки шофер, а также полицейский в боевой стойке с уставленным вниз пистолетом. Очевидцы метнулись обратно в здание за подмогой.
Оба тела доставили в городской морг, а шофера — в больницу, где врачи извлекли ему из лица три увесистых металлических горошины. Конгрессмен был мертв (свыше двух десятков шариков в сердце и легких). Мертв был и его убийца.
Последний, распростертый нагишом на каменном столе, опознанию не подлежал: каких-либо документов или бумаг, удостоверяющих личность, при нем не оказалось; если не считать бороды, то на теле, что примечательно, не было даже волос. Однако уже к вечеру его портрет, помещенный в газетах, обернулся двумя звонками. Информаторами оказались декан периферийного колледжа, где обучался этот, как выяснилось, студент родом из Иордании, а также хозяйка дешевого пансиона, узнавшая в нем одного из своих жильцов.
Прибывшие с обыском детективы вывезли из его комнаты кипу книг на арабском языке, а также ноутбук. Содержимым последнего занялись в полицейской лаборатории. И вот здесь полиции открылось нечто, с чем она прежде не была знакома. Жесткий диск ноутбука содержал целый ряд каких-то не то лекций, не то проповедей, вещала которые — причем на хорошем английском — некая фигура в маске, пламенно взирающая с экрана.
Суть послания была брутально проста. Истинно правоверный должен перековаться из вероотступничества в настоящий ислам. Исполнившись в душе стойкости, он должен истребить в себе слабость и доверчивость, проникнуться идеей джихада и стать через это истинным и верным воином Аллаха. Тогда, изыскав себе для возмездия сколь-либо значимого служителя шайтана, он должен отправить его в ад, а сам принять мученическую смерть шахида, и тогда он вознесется в рай, где вовеки пребудет с Аллахом. Таких проповедей насчитывалось добрых два десятка, все на один манер и с той же развязкой.
Материал из полиции поступил в офис ФБР по Айдахо, а оттуда его целиком переслали в Вашингтон, непосредственно в Эдгар-Гувер-Билдинг. В штаб-квартире Бюро материал удивления не вызвал. О Проповеднике там уже были наслышаны.
1968
Восьмого ноября у миссис Люси Карсон начались схватки, и ее отвезли прямиком в родильное отделение госпиталя Кэмп-Пендлтон, штат Калифорния, по месту службы ее мужа. Через два дня на свет появился ее первый и, как оказалось, единственный сын.
Его назвали Кристофером, в честь деда по отцовской линии, хотя впоследствии
Капитан Элвин Карсон в это время находился во Вьетнаме, где бои были в самом разгаре (им там суждено было громыхать еще пять лет). Впрочем, на тот момент срок службы Карсона на чужбине уже близился к концу, и на Рождество ему дали отпуск домой, повидаться с женой и двумя дочурками, а также обнять сына.
После Нового года он снова отбыл во Вьетнам, с тем чтобы в 1970-м опять — и теперь уже окончательно — возвратиться на базу морской пехоты в Пендлтон, которая к этой поре значительно расширилась. При отсутствии дальнейших назначений Элвина семья три года провела в Пендлтоне, где у отца была возможность спокойно наблюдать, как его сын из ползунка вырастает в четырехлетку.
Здесь, вдали от смертоносных вьетнамских джунглей, семья жила размеренной «городошной» жизнью, протекающей между кварталом для семейных, необременительной кабинетной службой, клубом, а также гарнизонным кафе и церковью. В свободное время Элвин учил здесь сынишку плавать в искусственной лагуне. И вообще те годы в Пендлтоне он потом вспоминал как самые счастливые и безмятежные.
В семьдесят третьем последовал очередной перевод «для семейных» в Квантико, под Вашингтон. В ту пору Квантико еще представлял собой обширную малообжитую пустошь — царство комаров и клещей, где кроха-сын увлеченно гонял по перелескам енотов и белок.
Семья Карсонов все еще пребывала на базе, когда госсекретарь Генри Киссинджер и товарищ Ле Дык Тхо из Северного Вьетнама подписали под Парижем соглашение, официально положившее конец десятилетию зверств и кровопролития, ныне известному как Вьетнамская война.
Тогда Элвин Карсон — теперь уже майор — возвратился во Вьетнам в третий раз. И снова обстановка здесь была до предела накалена: северовьетнамская армия в это время готовилась в нарушение парижских соглашений напасть на юг страны. Отбывать на родину Карсону и другим американцам пришлось скоро и в убыстренном темпе — а если точнее, то в безумной толкотне на крыше посольства, откуда в аэропорт улетал последний вертолет, на который еще надо было протолкнуться.
Все эти годы его сынишка Кит проходил все нормальные для американского мальчишки стадии роста: школа, каб-скауты, бейсбол в «малой лиге». В семьдесят шестом майора Карсона с семьей перевели на третью по величине базу морской пехоты — в Кемп-Лиджен, штат Северная Каролина.
В качестве заместителя комбата майор Карсон оказался прикомандирован к Восьмому штабу морпехов на улице «С» и вместе с женой и тремя детьми квартировал в протяженном квартале для семейных. Насчет того, кем предстоит стать его подрастающему сыну, в семье особо не обсуждалось. Мальчик рос под крылом двух семей: Карсонов и корпуса. По всей логике, он должен был последовать стезей отца и деда в курсантскую школу и по жизни носить погоны.
С семьдесят восьмого по восемьдесят первый майору Карсону выпало назначение, так сказать, «не по годам»: на море в Норфолк, где на южной стороне Чесапикского залива в Западной Вирджинии располагается крупная военно-морская база. Семья проживала на территории базы, в то время как сам майор вышел в море на линкоре «Нимиц», гордости американского морского флота. Именно с его борта он наблюдал за провалом операции «Орлиный коготь», известной также как «Пустыня Один» — неудавшаяся попытка спасти американских дипломатов, которых удерживали в заложниках студенты — поборники исламской революции аятоллы Хомейни.