Список войны
Шрифт:
Место для засады было выбрано удачное. Арсюха Коновалов даже руки потёр от удовольствия, будто в карточной игре — такое хорошее место…
На дороге показалась колонна грузовиков, шли машины медленно, окутанные пылью, ревели так, что казалось — вот-вот задохнутся в собственном рёве и остановятся, кузова были плотно затянуты брезентовыми пологами.
— Интересно, интересно, — задумчиво проговорил Горшков, — что они везут? Не манную же кашу для детских садов городка… — он глянул на Соломина и едва приметно
Соломин кивнул ответно. Когда последняя машина поравнялись с деревьями, среди которых засели разведчики, сержант поспешно вскочил, в несколько прыжков догнал грузовик и вспрыгнул на задний буксирный крюк, руками вцепился в край борта. Через несколько секунд он соскочил с крюка и стремительно откатился в сторону, на обочину, перемахнул через неё и скрылся в высоких запыленных кустах.
Колонна грузовиков, нещадно пыля, проследовала дальше.
— Молодец, Соломин, — похвалил сержанта Горшков, — цирковой артист! По проволоке научился ходить… Ни одной ошибки.
— В кузове — ящики со снарядами, — доложил запыхавшийся Соломин, появившись через несколько минут. — В каждой машине примерно сорок ящиков…
Машин было пятнадцать. Остаётся только помножить… Получится конечный результат: немцы готовятся к наступлению.
— Выводы делать не будем, но на ус намотаем, — Горшков проводил взглядом лихого мотоциклиста — было видно, что порожним идёт, без ценного груза, — промахнувшего в пыли мимо. — Пока продолжаем следить за дорогой. Старшина, — позвал он, не оборачиваясь, — приготовься, старшина!
Старшина молча вытащил из кобуры убойный, ловко сидящий в руке ТТ — тяжесть родного оружия всегда бывает приятна, обхватил рукоять пальцами, медленным движением приподнял пистолет, опустил, приподнял, опустил…
— Я готов, — сказал он.
По дороге той порою пронеслась легковушка, окрашенная в зеленовато-мышиный цвет, с салатовыми пятнами на боках. На легковушку нападать не резон — слишком много мороки, да и машину трудно спрятать, нападать лучше на мотоциклиста. Легковушка благополучно проследовала дальше.
Горшков выжидал. Следом прошёл мотоцикл с двумя седоками, но и его трогать не стали, поскольку сзади неторопливо пылил, по-утиному переваливаясь с боку на бок, широкомордый грузовик с грохочущими, плохо закреплёнными железными бортами, потом снова прошла легковая машина.
Пыль на дороге улеглась, проклюнулось нежаркое, покрытое белёсой плёнкой солнце. Разведчики продолжали сидеть в засаде. Старшина держал на коленях ТТ, поставленный на предохранитель, не убирал в кобуру — готов был в любую секунду выстрелить.
Воздух постепенно наполнялся каким-то тягучим, похожим на банное, теплом, густел на глазах, от утренней прохлады уже и следа на осталось. День обещал быть жарким.
Из городка выползла колонна машин, порожняя, шла она
Скомандовал едва слышно:
— Егор Сергеич, приготовься!
Охворостов, казавшийся совсем окаменевшим, ожил, взялся за пистолет, лежавший у него на коленях. Мотоцикл одышливо стрелял мотором, пылил густо. На водительском сидении горбился худощавый эсесовец в танковом шлеме, нахлобученном на самые глаза, с длинным унылым носом, в коляске вальяжно развалился офицер с витыми серебрянными погончиками на мундире. Обеими руками офицер держался за борта коляски.
Без всяких пояснений было понятно — тыловик.
— Вот этого субчика мы и захомутаем, — сказал старший лейтенант и скомандовал: — Группа, приготовиться!
Старшина поднял пистолет, для надёжности обхватил его второй рукой, прицелился в мотоциклиста. Тот сделал перегазовку, трубный звук пулемётным грохотом всадился в стволы деревьев, заставил задрожать листву, хлопок выстрела увяз в нём, растворился, за первым выстрелом Охворостов сделал второй, для надёжности — мотоциклист оторвал руки от руля, вскинул их над собой, задрал голову, будто высматривал прореху в небе, куда можно было унестись, и полетел головой в дорожную пыль.
Мотоцикл, лишённый управления, резко вильнул, проехал задним колесом по своему хозяину и скатился вниз, в канаву.
Седок, видя, какой неприятный оборот принимает рядовое, как ему казалось, путешествие из одного воинского городка в другой, выпучил по-филиньи глаза и заорал что было силы.
— Вперёд! — подал команду Горшков.
Из-под деревьев выскочили трое разведчиков, следом, немного замешкавшись, — четвертый.
Орущего немца выдернули из люльки, в рот ему, чтобы не верещал, сунули заранее свёрнутый кляп, мотоцикл затащили в кусты, чтобы он не был виден с проезжей части, валявшегося в пыли длинноносого мотоциклиста также заволокли в заросли. Был мотоцикл с двумя седоками и не стало его.
Офицер-колясочник оказался тучным мужчиной с объёмистым животом и тройным подбородком. Он пугливо пучил глаза, обильно потел и мычал что-то невнятное.
— Выдерните у него изо рта затычку, — приказал Горшков.
Кляп выдернули. Немец икнул обречённо, затем дрожащим голосом выдавил из себя несколько смятых слов.
— Что он говорит? — спросил старший лейтенант у Довгялло.
Тот поправил на носу очки.
— Просит его не убивать.
Старший лейтенант с сомнением оглядел рыхлого, истекающего потом немца.