Список желаний
Шрифт:
– Слизывай!
Я снова прижал ей к черепу гвоздемет, чтобы донести до нее смысл. Казалось, прошла вечность, после чего она посмотрела на рвоту и, высунув язык, принялась слизывать столько, сколько могла, между новыми позывами. Ей требовалась небольшая помощь в наведении порядка, и я был именно тем, кто мог ей помочь.
Я спрыгнул с кровати в поисках ножниц. Найдя их на полу, я отрезал скотч, удерживающий ее на кровати, оставив лодыжки связанными. Перевернул ее на живот и рывком поднял на колени. Она громко ахнула, когда я коснулся дыры, которую проделал у нее в животе, но, надо отдать ей должное, она не закричала. Я бросил ножницы и сунул ее лицом в лужу рвоты.
–
Она принялась плакать и умолять, но ничто из этого никак не повлияло на гнев, нарастающий во мне с каждой минутой. Я вдавил ее голову в матрас еще глубже, наслаждаясь тем фактом, что сейчас ей нечем дышать. Подержал ее там какое-то время, и когда поднял голову за волосы, к луже рвоты примешалась кровь. Думаю, я толкнул ее слишком сильно и сломал ей нос.
– Приберись. Слижи все до последней капли.
Она принялась делать, что я ей сказал, но из-за льющейся из носа крови, получалось у нее плохо. Мне наскучило зрелище и, по правде говоря, слушать, как она чавкает рвотой, было не особо приятно.
– Остановись, - сказал я ей.
– Довольно. Ты вызываешь у меня отвращение.
Я снова перевернул Эм на спину и с помощью оставшегося скотча привязал ее к стойкам кровати и опять заклеил ей рот. Я спрыгнул с кровати и стал ходить по комнате, пытаясь понять, что делать дальше. По правде говоря, я начал уставать от нашей маленькой игры. Я посмотрел на Эмилию. Она была без сознания или она была мертва? В конце концов, она потеряла много крови, поэтому я решил поверить у нее пульс. Когда я прижал пальцы к ее шее, она неожиданно очнулась. Я взял гвоздемет.
Я сел ей на грудь и с удивительным спокойствием вставил кончик гвоздемета в пустую глазницу, смакуя ее попытки закричать. Слегка наклонил пистолет и подождал ее реакции. Я хотел услышать ее мольбы и в последний раз сорвал с ее рта скотч.
Она взмолилась в агонии:
– Нет, пожалуйста, не надо. Я не хочу умирать. Почему ты делаешь это со мной? Я же люблю тебя!
Как человек, никогда не считавший необходимым объяснять свои мотивы, я не ответил.
– Пожалуйста, - прошептала она.
Я посмотрел на Эмилию, женщину, которая утверждала, что любит меня, до того, как стала убегать и трахаться с другим парнем при первой же возможности. Затем рассмеялся и нажал на спусковой крючок гвоздемета. Как только длинный гвоздь пронзил мягкую ткань мозга, Эм тут же перестала двигаться. Оставшийся глаз продолжал смотреть на меня, лишенный какого-либо выражения.
Какое-то время я продолжал сидеть у нее на груди, свыкаясь с тем, что только что сделал. Я убил ее. Отнял у нее жизнь. Если честно, это было удивительное чувство. Кайф, который я никогда раньше не испытывал. И я знал, что даже если доживу до ста лет, у меня никогда больше не будет такого возбуждения. Настало время положить всему этому конец, но сперва мне придется сделать еще кое-что. Я не осознавал, что когда жал на спусковой крючок правой рукой, левой яростно мастурбировал. И теперь член у меня был твердым как никогда. Я слез с Эм ровно настолько, чтобы положить гвоздемет, взять ножницы и срезать скотч с ее рук, рта и ног. Затем раздвинул ей ноги и провел пальцами вверх-вниз по ее мертвой вагине. Затем снова забрался на кровать. К этому времени я был так возбужден, что был уверен, что член у меня лопнет.
Неужели трахать мертвого человека так же приятно, как показывают в кино? Наконец я выясню это.
Я просунул пальцы в дыру в ее животе, проделанную мной ранее, и к удивлению обнаружил, что та по-прежнему кровоточит. Я обмакнул в кровь кончики пальцев
4
Прежде чем покончить с собой, я хотел сделать еще кое-что. Так как большинство дня я пользовался своими инструментами, и они были разбросаны вокруг в беспорядке, я с трудом нашел ножницы. Затем я вернулся к кровати и снова уставился на мертвое лицо Эм. Наклонился, нежно поцеловал ее в губы и снова посмотрел. Потом схватил нижнюю губу, оттянул как можно сильнее и отрезал с помощью ножниц. Резать кожу и ткань было нелегко, но, в конце концов, губа оказалась у меня в руке. Не обращая внимания на кровь, я проделал то же самое с верхней губой. Затем бросил обе губы на пол.
Губы.
Издеваясь над собственным остроумием и гадая, действительно ли я сошел с ума, я сел на край кровати, между ног Эмилии, и улыбнулся. Наклонился, провел языком по всей длине ее вагины, наслаждаясь вкусом. Начав с левой половой губы, я с силой оттянул ее, отрезал и бросил на пол. Повторил процедуру с правой, и когда закончил, на меня накатила дикая усталость. Я закончил. Я последний раз посмотрел на лицо жены и с удивлением увидел, что оно улыбается мне. Конечно, без губ любой человек производил бы впечатление улыбающегося.
Я бросил ножницы и взял гвоздемет. Вот и все. Я направил инструмент себе в голову, и в этот момент громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть на месте. Я занимался всем этим несколько часов и почти забыл, что за стенами моего дома существует мир.
Низкий голос прогудел снаружи.
– Полиция! Откройте дверь!
Какого черта? Откуда копы узнали?
Я понять не мог, как полиция оказалась у меня на пороге. Прошло всего несколько часов, и никто не мог заявить об исчезновении Эмилии...
Она кричала. Наверное, кто-то из соседей услышал и вызвал полицию. Должно быть, тот пронырливый старый дурень, мистер Дункан.
В следующий момент полиция начала ломать входную дверь. У меня по-прежнему было время, чтобы нажать на спусковой крючок, но рука у меня дрожала. Я прицелился и выстрелил.
Ничего не произошло. Я снова нажал, и снова ничего. Гребаный гвоздемет заклинило.
Когда двое офицеров ворвались в спальню, они были шокированы увиденным. Эм лежала на кровати, без губ и одного глаза. Я стоял у подножия кровати с гвоздеметом направленным себе в голову.