Список
Шрифт:
– Что там позвякивало?
– Откуда мне знать? ни при мне не рассматривали. Да и не все ли тебе равно? Или думаешь на Штефана накатать ещё донос за контрабанду?
Эмили опять разозлилась, обнаружив видимую только ей угрозу ненаглядному Штефану. Руки ее сжались в кулаки, сама она глядела с ненавистью, столь исступленной, словно я была самой мерзкой гадиной из всех, ей известных.
– Эмили, мы столько лет с тобой дружили, – не удержалась я. – Почему ты считаешь меня способной на подобное? Почему ты так меня ненавидишь?
Она смутилась и отступила на шаг. Но кулаки не разжала.
– Я влюбилась в Штефана,
От такого заявления я опешила, но все же нашла в себе силы сказать:
– Эмми, что ты такое несешь! Я считала, что в него влюбилась. Мне тогда и в голову не пришло, что он меня привораживал.
– Ложь! Все ложь! – выкрикнула Эмми. – Ты назло стала с ним встречаться, чтобы показать, какая я неудачница. Он все равно был тебе не нужен – вон как ты ловко с ним рассталась, когда у него начались проблемы. Куда только приворот делся, а?
– Прошел, – спокойно ответила я. – Привороты тем и отличаются, что они невечны. Создают видимость чувства, а потом испаряются.
Доказывать что-то человеку, тебя ненавидящему, – пустое занятие. Оставалось только удивляться, как я могла не замечать этого раньше. Мне казалось, она искренне обо мне волнуется. Но нет – ее ничего не заботило, кроме Штефана. Может, он ее тоже приворожил? Но говорить этого я не стала – разозлю бывшую подругу еще сильнее, она побежит в Сыск со своими бредовыми затеями и осложнит работу Дитриху.
– Я всегда хотела, чтобы он был счастлив, – фанатично блестя глазами, говорила Эмили. – Если не со мной, пусть с тобой, главное – счастлив. А ты не только не дала ему этого счастья, так ещё и в тюрьму норовишь упечь.
– Эмили, если он невиновен, его скоро отпустят. Проверят – и отпустят. Уверена, как только он согласится на сканирование – обвинение по поводу смерти наставницы с него симут.
Но предъявят другие – к примеру, по незаконному ментальному влиянию или провозу запрещенных зелий. Поэтому он будет отказываться до последнего. До тех пор, пока согласие не будет последним выходом.
Глава 32
Мне очень хотелось пойти к Дитриху, но я понимала, что лишь помешаю его работе. Эмили я выставила безо всяких церемоний – в наших отношениях была уже не трещина, а настоящая пропасть, через которую ни перешагнуть, ни перелететь, ни мост построить. Не на что этому мосту опираться. Так что отношениям этим уже ничего не повредит. Забавно, казалось бы, то, что я полностью отступилась от Штефана, должно успокоить мою бывшую подругу, но нет – ее это злило еще сильнее. Словно это оскорбительно для ее любимого, принижает все его мыслимые и немыслимые достоинства. Говорить про свой брак я не стала – ни к чему ее нервировать лишний раз и добавлять новые кандидатуры в ее список ненависти.
Вещей, которые я могла забрать, не спрашивая Дитриха, набралось неожиданно много. Но у меня впереди целый день, успею сходить не один раз, а пока унесу самое важное – свои книги, подушку и фикус. Бедный фикус! Нужно купить ему горшок, а то так с нами потеряет последние корни, а новые отращивать будет не из чего. По дороге мне почудилось, что артефакт
Дома я поставила несчастный фикус на подоконник кухни, посмотрела на него и пошла за горшком – сколько можно издеваться над несчастным растением? Оно и так из последних сил держится. Пора ему обрести дом и почву под ногами.
Недорогие керамические горшки продавались в лавке поблизости. Я сначала хотела взять на вырост, но представила, как там будет торчать этот одинокий потоптанный листик, и взяла посудину поменьше. Вырастет – заменим, а в этот посадим что-нибудь другое.
Лист, оказавшийся в земле, приободрился и даже выглядел более зеленым, чем раньше. Раствором я полила растение, а колбу из-под него тщательно вымыла – вдруг действительно пригодится. Кто там этих менталистов разберет – просто так он сказал или видел что-то, нам недоступное?
В офис и обратно я сходила дважды, а потом вернулся Дитрих. Услышав, как в замке проворачивается ключ, я сначала испуганно вздрогнула, настолько непривычен оказался этот звук, но сразу же успокоилась и пошла встречать мужа.
– Я почему-то думала, что ты придешь поздно, – сказала я сразу после поцелуя.
– От того, что я сегодня просижу до полуночи, ничего не изменится. вот если я приду домой пораньше, многое может измениться, – не успела я потянуться к нему за новым поцелуем, как он невозмутимо продолжил: – Смогу получить необходимую информацию. Вернер при тебе ни разу не говорила о том, что кто-то предлагал купить у нее книги по запретной магии?
– Нет, – удивилась я. – Разве о таком будут рассказывать? Это же незаконно.
– Легально купить, – пояснил Дитрих. – С регистрацией во всех нужных местах. В Совете магов и где там ещё положено.
– Нет, – качнула я головой, – при мне она о таком не говорила, или я об этом не помню.
Вероятность стирания в моей голове чего-то нужного все так же была высока, пусть Карл утверждал, что стертое для меня неважно. Это тогда оно было неважно, а сейчас очень даже, просто жизненно необходимо. И если принять, что Штефан замешан в смерти Вернер, то ему очень удобно было стереть не просто кусок диалога, а тот, что был для него опасен. Я представила, как он втайне от меня лазил по моей голове, и меня затошнило от отвращения. Нет, не зря ментальную магию запрещено использовать…
– Понимаешь, Линди, – вздохнул Дитрих, – сегодня я разговаривал с инорой, которая сейчас вместо Вернер на кафедре, так она сказала, что Вернер как-то в сердцах бросила, что некий инор ей уже надоел своими просьбами продать. Причем, не одну книгу, а все, что у нее были. И цену предлагал неплохую. Еще она сказала, что инор на хорошем счету у Совета и ей странна такая зацикленность.
– При мне она ничего такого не говорила, – повторила я. – Я бы запомнила. Я даже не знала, что у нее есть книги из этого списка. Более того, я даже не знала, что их можно хранить дома. Если бы она что-то такое сказала, я бы непременно запомнила и это уж точно не казалось бы мне неважным. А что ещё говорила наставница про этого инора?