Сплетение судеб
Шрифт:
Марк стал спускать с ее плеч ночную рубашку, и Габи вскрикнула, когда его ладони легли на ее обнаженные груди.
— Сними их, — охрипшим голосом шепнул Марк, опуская ее руки к своим плавкам.
— Нет-нет!
— Сними! — приказал он, и его язык снова проник в нежную темень ее рта, коснулся ее языка, обволок его. Бедра его тесно прижались к ее телу, чтобы она почувствовала, поняла, как сильно его желание.
— Не надо! Это нехорошо! — простонала она, стараясь оттолкнуть его.
— Нет, хорошо! — возразил он. — Для нас с тобой это всегда было хорошо. Сними с меня плавки, Габи,
— Нет, не могу!
Руки его скользили по ее телу, гладили его, нежно, с благоговением касались ее грудей. Марк откинул голову, чтобы посмотреть на ее груди, глазами увидеть, как они высоки и упруги.
— Ты прекрасна! — прошептал он, держа ее груди в своих руках, наслаждаясь их упругой теплотой. — Твои груди пьянят меня. Тебе ведь всегда нравилось, когда я так ласкал тебя. Ведь нравилось, сладкая моя? Помнишь, ты лежала в моих объятиях и постанывала, когда я целовал их и приникал губами к твоим соскам? Ты выгибалась дугой и просила: еще, еще!
— Мне было семнадцать лет, — еле выговорила Габи и стихла. Его большие теплые руки излучали какую-то магическую силу, она не могла отвести от них глаз.
— Быть с тобой рядом, трогать тебя — это волнует не меньше, чем секс. Ты всегда любила, когда я ласкал тебя. Ты никогда меня не отталкивала, никогда.
— Я была без ума от тебя, — засмеялась она сквозь слезы. — Обожала тебя. Стоило тебе захотеть, и я отдалась бы тебе, не раздумывая ни минуты. Вот насколько я потеряла голову!
Она хотела оттолкнуть его, но он схватил ее руки и прижал к своей груди. Провел ногтями по своей коже.
— Никогда, ни с кем у меня не было такого — едва мы прикасаемся друг к другу, как начинается волшебство! Мы умрем, Габи, если я возьму тебя. — Голос Марка дрожал от волнения. — Мы не сможем остановиться, мы не вынесем наслаждения.
— Марк, прошу тебя, я не лгу… — еле шевеля губами, проговорила Габи. Горло у нее пересохло, тело охватило неудержимое желание. — Я все еще… девушка.
— Ладно, ладно, притворяйся, вот и хорошо, — прошептал он, склоняясь над ее грудями. Он нежно потерся о них носом, стал слегка покусывать зубами, отдаваясь любовной игре, сводя ее с ума. Руки его сжали ее бедра, прижимая их к своим напрягшимся чреслам.
— Марк!.. — Габи задрожала.
— Ш-ш-ш… — нежно шептал он. Губы снова приникли к ее рту. Габи почувствовала, что он отпустил ее, а когда снова притянул ее к себе, она поняла, что он совсем голый. — Ах, Марк! — всхлипнула она и страстно прижалась к нему, обвив руками его бронзовую мускулистую спину. Тело его пахло солью, когда она дрожащими губами стала целовать его шею и плечи. Слившись с ним в объятиях, она снова почувствовала себя сильной.
— Габи, Габи! — с дрожью в голосе прошептал Марк и осторожно положил ее на самую кромку песка, в набегающие мелкие волны, а сам встал на колени, наклонился над ней, окончательно стянул с нее ночную рубашку и стал ласкать ее живот, ноги, а вспенивающийся прибой ласкал ей спину. Марк восхищенна смотрел на плавные изгибы ее тела.
— Мечта! — глухо, словно вдруг охрипшим голосом сказал Марк. — Я так долго мечтал об этом. И вот ты здесь. И я могу обнимать и ласкать тебя…
Он скользнул
— Ш-ш-ш, — прошептал он, когда дрогнули ее бедра, оттого что он лег на нее. — Не спеши, — пробормотал он, ложно истолковав ее движение. — Мы просто полежим вот так немного, почувствуем друг друга. Ты такая мягкая, девочка моя! Как будто лежишь на бархате. Поцелуй меня, Габи. Помнишь, как мы с тобой целовались и как ты начинала дрожать, когда поцелуи становились все жарче и жарче?
Губы его прикоснулись к ее губам. Она почувствовала, как он крушит своим тяжелым телом ее груди, хотя он и упер локти в песок, стараясь уменьшить свою тяжесть. Волосы на его груди мягко щекотали Габи, легкой волной накатывал прибой. Ощущение счастья наполнило ее. Она так долго и так сильно тосковала по нему, и вот он с ней, обнимает и ласкает ее. Это так прекрасно! Руки Габи скользнули по его крепкой, мускулистой спине. Она обожала его! Они забыли обо всем на свете — только они одни были во Вселенной. Габи не слышала шума прибоя, не чувствовала мокрого зернистого песка под своей обнаженной спиной. Марк любил ее, и она больше не противилась себе. Какое это блаженство — держать в своих объятиях его сильное, теплое тело!
Габи открыла глаза и заглянула в затуманенную страстью глубину его глаз. Провела ладонями по его твердым щекам, пальцы ее проникли в серебрящиеся виски, бедра против воли начали медленно колыхаться, и она ощутила, как напряглось его тело.
— Пока мы не обезумели от страсти, — прерывисто прошептал он, — давай договоримся, кто из нас отвечает… Когда я войду в тебя, я уже не смогу думать.
Габи не поняла. Его сильные ноги обхватили ее ноги, она всем телом чувствовала его неудержимое желание.
— Кто отвечает? — переспросила она.
— У меня с собой ничего нет, — сказал он. — Я должен беспокоиться?..
У Габи перехватило дыхание. Страсть поглотила ее, теперь она хотела его, и до нее не сразу дошло, о чем он спрашивает.
— Должен… — наконец выговорила она дрогнувшим голосом.
— Проклятие, проклятие, проклятие! — трижды повторил он и больно сжал ее руками. Тело его пришло в движение, и Габи подумала, что он пойдет на риск. Не сможет остановиться.
— Я и не подумал. Я не должен… — начал он и не договорил, глядя на нее, наблюдая, как меняется выражение ее лица, по мере того как стихает ее страстный порыв.
Растерянная и смущенная, Габи отвела от него взгляд — она не в силах была смотреть на него. Она выскользнула из-под него и села на песок, подтянув колени к подбородку, — мягкий дрожащий комочек.
Марк провел пятерней по волосам и тихо ругнулся. Он был в бешенстве и не скрывал этого. Пошатываясь, встал и натянул на себя плавки. Стоял, все еще вздрагивая. Потом, словно вдруг вспомнив, поднял с песка полотенце и молча бросил его Габи. Она неловко накинула его на себя — большущее белое полотенце с золотой монограммой, — завернулась в него. Потом с усилием поднялась, отворачиваясь от пристального взгляда Марка. Подобрала с песка намокшую ночную рубашку, свернула ее в комочек. Мокрые волосы холодили спину, Габи пригладила их рукой и только тогда взглянула на Марка.