Сплошь мертвецы

Харрис Шарлин

Куинн смотрел на это с некоторым отвращением, но я, каюсь, сама сюсюкалась с Бобом, как с ребенком, когда оставалась с ним наедине. Ведьмак Боб был худой, странноватый парень, по-своему безумно притягательный. Амелия говорила мне, что Боб был парикмахером, но, думаю, что если это и было правдой, то он укладывал волосы в похоронном бюро. Черные брюки, белая рубашка, велосипед? Вы когда-нибудь видели парикмахера, который выглядел бы подобным образом?

— И что вы с этим собираетесь делать? — спросил Куинн.

— Я в поиске, — сказала Амелия. — Я пытаюсь понять,

что сделала неправильно, и что сделать, чтобы все исправить. Было бы легче, если бы я могла…

Ее голос виновато стих.

— Если бы ты могла говорить с твоей наставницей? — подсказала я.

Она бросила на меня сердитый взгляд.

— Да, — сказала она. — Если бы я могла поговорить с моей наставницей.

— А что мешает-то? — спросил Куинн.

— Первое: я не должна была использовать магию трансформации. Это очень серьезное табу. Второе: я искала ее через Интернет после «Катрины», на всех он-лайновых досках объявлений, которые используют ведьмы, но так и не смогла найти какие-либо новости о ней. Возможно, она нашла прибежище где-нибудь, осталась со своими детьми или какими-нибудь друзьями, или, возможно, она погибла в наводнение.

— Я знаю, что твой основной доход состоит из арендной платы за имущество. Что ты планируешь делать теперь? Каково состояние твоего имущества? — спросил Куинн, перенося наши тарелки в раковину.

Сегодня вечером он был не слишком застенчив с личными вопросами. Я с интересом ждала, что Амелия на них ответит. Меня многое интересовало в Амелии; то, о чем было бы откровенно невежливо спросить: например, на что она сейчас живет? Она работала на неполный рабочий день у моей подруги Тары Торнтон в магазине «Наряды от Тары» в то время, пока Тарина помощница болела, но расходы Амелии значительно превышали ее видимый доход. Это означало, что у нее был либо хороший кредит, либо какие-то сбережения, либо другой источник дохода, кроме гадания по картам Таро, которым она занималась в магазине на Площади Джексона, и ренты, которая теперь не приносила ни цента. Ее мама оставила ей немного денег. Наверное, их было не так уж и немного.

— Ну, я возвращалась в Нью-Орлеан один раз после урагана, — сказала Амелия. — Вы знакомы с Эвертом, моим квартиросъемщиком?

Куинн кивнул.

— Когда он смог добраться до телефона, то сообщил о некоторых повреждениях вплоть до нижнего этажа, где я жила. Деревья и ветви были повалены, и, конечно, пару недель не было электричества и воды. Но в целом район пострадал не так сильно, как некоторые, слава Богу, и когда электричество вновь появилось, я втайне вернулась в Нью-Орлеан.

Амелия сделала глубокий вдох. Я могла слышать прямо в ее мозгу, что ей было страшно допустить нас ту область своей жизни, которую она собиралась нам сейчас открыть.

— Я, ну, это… Я пошла поговорить с папой по поводу восстановления кровли. Теперь у нас такая же синяя крыша, как у половины домов вокруг.

Голубой пластик, который покрывал поврежденные крыши, был новой нормой в Нью-Орлеане.

Это был первый случай, когда Амелия упомянула о своей семье при мне более, чем в самом

общем виде. Я узнала гораздо больше из ее мыслей, чем из рассказа, и нужно было быть очень осторожной, чтобы не смешивать эти два источника в разговоре. Я могла увидеть образ ее отца в ее голове, и смесь любви и обиды в ее мыслях создавало полную мешанину.

— Твой отец собирается отремонтировать твой дом? — спросил Куинн небрежно.

Он копался в Tupperware’вской коробочке, в которой я хранила любые печеньки, которым случалось гостить у меня — они были не частым явлением, поскольку у меня есть тенденция толстеть, когда в доме есть сладости. У Амелии не было такой проблемы, она держала в коробочке несколько видов печенья Keebler, которыми и предложила Куинну себя побаловать.

Амелия кивнула. Казалось, она была очарованна мехом Боба гораздо в большей степени, чем до этого момента.

— Да, он направил туда бригаду рабочих, — сказала она.

Это было новостью для меня.

— Хм, и кто твой отец? — спросил Куинн, придерживаясь той же прямолинейной стратегии. До сих пор это работало на него.

Амелия выпрямилась на кухонном стуле, и Боб поднял голову в знак протеста.

— Копли Кармайкл, — пробормотала она.

Мы оба замолчали в шоке. Через минуту она взглянула на нас.

— Ну и что? — сказала она. — Да, он известен. Да, богат. И что с того?

— У вас разные фамилии? — спросила я.

— У меня фамилия матери. Мне надоело, что люди сторонятся меня, — сказала Амелия многозначительно.

Куинн и я обменялись взглядами. Копли Кармайкл. Это было известное имя в штате Луизиана. Он запускал свои пальцы во все финансовые пироги, до которых мог дотянуться, и пальцы эти были довольно грязными. Но он был старомодным махинатором-человеком: никакой дымок сверхъестественности не клубился вокруг Копли Кармайкла.

— Он знает, что ты ведьма? — спросила я.

— Он не поверил бы мне ни на минуту, — заявила Амелия, и в голосе ее прозвучало разочарование и безнадежность. — Он думает, что я обманываю немногочисленных ненормальных, обвешиваю какой-то жутью непонятную горстку народу и вообще занимаюсь мелким шарлатанством, чтобы своим выдрючиванием разочаровать его. Он не верил бы и в вампиров, если бы не встречал их снова и снова.

— А что с твоей мамой? — спросил Куинн.

Я долила себе чай. Я знала ответ на этот вопрос.

— Умерла, — сказала ему Амелия. — Три года тому назад. Вот тогда я переехала из дома моего отца в нижний этаж дома на Хлое. Он подарил мне его, когда я окончила среднюю школу, чтобы я имела свой доход; и поскольку он дал мне возможность управлять им самой, у меня был опыт.

Мне это показалось вполне хорошим делом. Я неуверенно сказала:

— Разве это не было правильным поступком? Дать тебе возможность учиться на своем опыте?

— Ну, да, — признала она. — Но когда я переехала, он хотел дать мне денежное пособие… в моем-то возрасте! Я знала, что смогу прожить на свои деньги. Арендой, предсказаниями и разовыми магическими услугами я вполне зарабатывала на жизнь.