Сплошные прелести
Шрифт:
— Ведь какая нагрузка их сносить!
— Тяжко. Интересно, сами они это понимают?
— Они, несчастные, часто обольщаются, будто вызывают у людей интерес к себе, — промолвил я.
Мы въехали в Теркенбери, оставили герцогиню на вокзале и покатили дальше.
Глава пятая
Это верно, Эдвард Дрифилд учил меня ездить на велосипеде. И как раз так мы познакомились. Не знаю, когда изобрели современный велосипед, но в окраинной части Кента он, помню, был редкостью, и когда кто-то проносился на тугих шинах, все оборачивались и следили, пока тот не исчезал из вида. Велосипед был предметом шуток у джентльменов средних лет, говоривших, что и на своих
Я решил учиться самостоятельно; по словам одноклассников, им на это понадобилось полчаса. А я все старался и старался и в итоге стал считать себя выдающимся тупицей (теперь мне кажется, я преувеличивал), и хоть моя гордыня была уязвлена — я позволил садовнику подсаживать меня, — за первое утро я нисколько не приблизился к тому, чтобы держаться в седле своими силами. Однако на следующее утро, полагая, что наша каретная дорожка слишком извилиста и тем неудобна для езды, я выкатил велосипед на ближнюю дорогу, которая была заведомо ровной, прямой и пустынной, и здесь некому было увидеть, какого я валяю дурака. Несколько раз пробовал я усесться, но неизменно падал. Исцарапал икры о педали, вспотел и устал. А после часа опытов начал думать, что богу не угодно, чтобы я научился ездить на велосипеде. Но, содрогаясь при мысли о предполагаемых саркастических замечаниях дяди, представителя бога на земле Блэкстебла, упорно стоял на своем. Тут, к моему неудовольствию, в конце безлюдной дороги показались двое велосипедистов. Я немедленно отвел машину в сторону и присел на ограду, с отсутствующим видом глядя на море, будто уж накатался и теперь погружен в раздумья над безбрежностью океана. Я отворачивал взгляд от приближающейся пары, но уголком глаза рассмотрел, что это были мужчина и женщина. Когда они поравнялись со мной, женщину сильно занесло на эту сторону дороги, и она, налетев на меня, свалилась на землю.
— Ой, простите, — сказала она. — Как только вас увидела, поняла, что упаду.
В таких обстоятельствах невозможно сохранить отрешенный вид, и, вовсю краснея, я сказал, что ничего тут нет особенного.
Когда она упала, мужчина слез с велосипеда.
— Ты не ушиблась? — спросил он.
— Нет-нет.
Я узнал Эдварда Дрифилда, писателя, прогуливавшегося на днях со священником.
— Я только учусь кататься, — сказала его спутница. — И сразу падаю, как увижу что на дороге.
— А вы племянник викария? — произнес Дрифилд. — Мне Галовей сказал. Я вас видел третьего дня. Это моя жена.
Она с какой-то странной простотой протянула руку и пожала мою тепло и сердечно. Губы и глаза улыбались; даже в том возрасте мне стало понятно, что эта ее улыбка на редкость обаятельна. Я сконфузился. При незнакомых я усиленно следил за собой и потому не рассмотрел детально ее облик, у меня осталось лишь общее представление о крупной блондинке. Не знаю, заметил я тогда или вспомнил позже, что на ней была голубая шерстяная юбка и розовая блузка с крахмальным передом и крахмальным воротником, а копну золотистых волос прикрывала соломенная шляпка.
— Мне нравится на велосипеде, а вам? — спросила она, разглядывая мою новенькую красавицу-машину, прислоненную к забору. — Наверно, наслаждение — хорошо на нем ездить.
— Это всего лишь вопрос практики, — сказал я.
— Я только третий раз. Мистер Дрифилд говорит, у меня замечательно получается,
Я покраснел до корней волос. И еле выдавил постыдные слова:
— Я ездить не умею. Велосипед я только получил, пробую первый раз.
Небольшое искажение истины я мысленно подправил: не считая вчерашних попыток в саду.
— Хотите, я вас поучу? — весело предложил Дрифилд. — Давайте.
— О нет, — сказал я. Разве можно?..
— Почему бы нет? — спросила его жена с прежней обаятельной улыбкой в голубых глазах. — Мистер Дрифилд не против, а мне можно будет передохнуть.
Дрифилд взял мой велосипед, а я, несогласный, но бессильный противиться дружественной настойчивости, неуклюже вскарабкался в седло. Я вилял из стороны в сторону, но он держал меня твердой рукой.
— Быстрее, — говорил он.
Я нажимал на педали, он бежал сбоку, а меня заносило то влево, то вправо. Мы оба уже разгорячились, когда, несмотря на его усилия, я, наконец, свалился. В таком положении было очень трудно сохранять приличествующую официальность меж племянником викария и сыном управляющего мисс Вулф, поэтому, когда я поехал снова и сделал ярдов тридцать-сорок вполне самостоятельно, а миссис Дрифилд выбежала на середину дороги и, руки в боки, кричала: «Давай, давай, два против одного на фаворита!», я так смеялся, что совершенно забыл о своем социальном происхождении. И когда по собственной воле слез с велосипеда, на моем лице нескромно светилось торжество, и я без смущения принимал похвалы Дрифилдов по поводу того, какой я способный, коли научился с первого раза.
— Ну а как у меня у одной получится? — сказала миссис Дрифилд.
Я присел и вместе с Дрифилдом наблюдал за ее тщетными стараниями.
Потом, решив снова передохнуть, расстроенная, но неунывающая, она села возле меня. Дрифилд закурил трубку. Мы разговорились. Конечно, я тогда не понимал того, что мне ясно теперь: в ее поведении была разоружающая прямота, от которой тебе становилось легко. Она говорила восторженно, как ребенок, радовалась жизни, ее глаза всегда освещала покоряющая улыбка. Не знаю почему, мне нравилась эта улыбка. Я бы назвал ее хитроватой, если вы не сочтете хитринку отрицательным качеством: улыбка была слишком невинная, чтобы счесть ее хитрой. Она была лукаво-озорная, как у ребенка, натворившего нечто забавное по его понятиям, но прекрасно знающего, что за такое по головке не погладят; ругать, правда, будут не очень всерьез, но все равно лучше — если старшие сразу не заметят — пойти и рассказать самому. Впрочем, тогда я понимал лишь одно: ее улыбка была мне по душе.
Дрифилд, взглянув на часы, сказал, что им пора, и предложил ехать в город совместно. Время как раз было такое, когда дядя с тетей заканчивают ежедневный моцион, и не стоило подвергать себя риску быть застигнутым с неподобающими людьми; поэтому я предложил им ехать без меня, ведь они поедут быстрее. Миссис Дрифилд и слышать этого не хотела, но сам Дрифилд посмотрел на меня весело и насмешливо, разгадав, очевидно, причину моей отговорки. Я побагровел, а он сказал:
— Пусть едет один, Рози. В одиночку он лучше справляется.
— Ладно. Приедете сюда завтра? Мы придем.
— Я постараюсь.
Они уехали, а через несколько минут и я двинулся той же дорогой. Очень собой довольный, я до самых ворот своего дома доехал не падая. Кажется, я без удержу хвалился за обедом, но о знакомстве с Дрифилдами помалкивал.
Назавтра около одиннадцати я вывел велосипед из каретного сарая. Сарай называли так, хотя в нем не было даже тележки под пони и пользовались им садовник, державший там косилку и каток для газона, да Мэри-Энн, которая хранила там же запас корма для кур. Я выкатил велосипед за ворота и, усевшись не без труда, поехал по дороге на Теркенбери до старой заставы, а потом повернул на Джой-лейн.