Сплошные сложности

— Прошлой ночью ваша хоккейная команда выиграла Кубок Стэнли без вас. Расскажите о ваших чувствах.

Бывшая суперзвезда НХЛ и всем известный задира Марк Бресслер посмотрел поверх множества микрофонов и стены из камер на дюжину или около того репортеров, заполнивших комнату для пресс-конференций в «Кей Арене». Он играл за «Сиэтл» последние восемь лет, был капитаном — последние

шесть. И большую часть жизни трудился, чтобы, почувствовав в руках холодное серебро, поднять над головой Кубок Стэнли. Марк жил и дышал хоккеем с тех пор, как зашнуровал первую пару коньков. Он столько раз проливал на льду свою кровь и сломал костей больше, чем мог припомнить. Профессиональный хоккей был всем, что он знал. Всем, чем он являлся. Но прошлой ночью его команда выиграла без него. Сидя в своей гостиной, Хитмэн наблюдал, как жалкие ублюдки катались по кругу с его Кубком. Какие, черт возьми, они думают, у него чувства?

— Конечно, я хотел бы быть там с парнями, но я рад за них. На сто процентов рад.

— После того несчастного случая шесть месяцев назад «Чинуками» на ваше место был нанят мужчина, который сидит сейчас рядом с вами, — сказал журналист, имея в виду хоккеиста-ветерана Тая Саважа, который заменил Марка на посту капитана команды. — В то время это казалось спорным решением. О чем вы подумали, когда услышали, что Саваж придет вам на смену?

Ни для кого не было секретом, что Марк с Саважем не нравились друг другу. В последний раз, когда Бресслер оказался так же близко к этому человеку, они стояли лицом к лицу во время регулярного сезона. Марк назвал Саважа перехваленной задницей примадонны. Саваж назвал его подобием второсортной шлюхи… Просто еще один день на работе.

— Когда Саваж подписал контракт, я был в коме. Не думаю, что о чем-то «подумал». По крайней мере, не помню этого.

— О чем вы думаете сейчас?

Что Саваж переоцененная задница примадонны.

— Что руководство собрало команду победителей. Все парни усердно трудились и делали то, что должны, чтобы привезти Кубок в Сиэтл. Перед плей-офф у нас было пятьдесят восемь побед и двадцать четыре поражения. Мне не нужно говорить вам, что это впечатляющие цифры. — Он замолчал и тщательно обдумал следующую фразу. — Не нужно говорить и о том, что для «Чинуков» было удачей, что Саваж оказался свободен и открыт для продажи.

Хитмэн не собирался говорить, что благодарен или что команде повезло.

Переоцененная задница примадонны, сидевшая рядом с ним, засмеялась, и Марку почти понравился этот парень. Почти.

Репортеры направили свое внимание на Тая. Пока они расспрашивали того о внезапном заявлении об окончании карьеры, которое Саваж сделал прошлым вечером, и о его планах на будущее, Марк смотрел на свою руку, лежавшую на столе. Для пресс-конференции он убрал лангету, но его правый средний палец был таким же жестким, как планки из нержавеющей стали и гвозди, закрепившие его в перманентном «пошел ты…»

Журналисты задали вопросы другим «чинукам», сидевшим за длинным столом, прежде чем снова обратились к Марку.

—

Бресслер, вы планируете вернуться? — спросил репортер.

Марк поднял глаза и улыбнулся, как будто этот вопрос не затронул его самую глубокую рану, посмотрел на лицо журналиста и напомнил себе, что Джин — хороший парень, для журналиста, и он никогда не перегибает палку. По этой причине Марк не поднял правую руку, чтобы выказать свое презрение.

— Доктора сказали «нет».

Хотя ему не нужны были врачи, чтобы подтвердить то, что он знал с момента, как открыл глаза в реанимации. Несчастный случай, который переломал половину костей в его теле, разбил ему жизнь. О возвращении даже не шло речи. Даже если бы Хитмэну было двадцать восемь, а не на десять лет больше.

Вперед выступил генеральный менеджер Дарби Хоуг:

— В команде «Чинуков» всегда будет место для Марка.

В качестве кого? Он даже не сможет водить машину для заливки льда. Не то чтобы это имело значение. Марк не хотел находиться поблизости ото льда, если не сможет играть в хоккей.

Вопросы вернулись к игре, и Бресслер откинулся на спинку стула. Обхватив здоровой рукой трость, прислоненную к бедру, погладил большим пальцем гладкую рукоятку из орехового дерева. Даже в лучшие времена Марк ненавидел пресс-конференции. Сейчас был не лучший день, но он был здесь, в чреве «Кей Арены», потому что не хотел выглядеть неудачником. Придурком, который не смог вынести того, как его команда выигрывает самый желанный приз в хоккее без него. Ну и к тому же владелица команды Фейт Даффи позвонила этим утром и попросила прийти. Трудно отказать женщине, которая все еще оплачивает твои счета.

В течение следующего получаса Марк отвечал на вопросы и даже умудрился усмехнуться в ответ на несколько глупых шуток. Он дождался, пока последний журналист выйдет из комнаты, прежде чем сжать рукой трость и заставить себя встать на ноги. Саваж убрал стул у него с дороги, и Марк пробормотал слова благодарности.

Ему даже удалось сделать так, чтобы эти слова прозвучали искренне, пока он переставлял ноги, идя через комнату. Он придерживался своей обычной методичной скорости и двигался к двери так быстро, как только мог, но в правом бедре уже начался первый приступ боли. Этим утром Марк не принял лекарств. Не хотел притуплять чувства. И как результат — в его организме не было ничего, чтобы ослабить боль.

Товарищи по команде хлопали Бресслера по спине и говорили, что было здорово увидеть его. Возможно, они действительно так считали. Ему было все равно. Он должен выбраться отсюда, прежде чем споткнется. Или еще хуже — шлепнется на задницу.

— Рад видеть тебя, — форвард Даниэль Холстром поймал Бресслера в коридоре.

Бедро Марка начала сводить судорога, на лбу выступил пот.

— Я тебя тоже.

Шесть лет Хитмэн провел на передней линии с Даниэлем. Он посвящал парня, когда тот был новичком. Последнее, что Марк сейчас хотел, это свалиться на пол перед Ураганом или кем-то другим.