Спор о варягах
Шрифт:
[7. Взгляните еще раз на пары названий Днепровских порогов у Константина Багрянородного (греческая передача славянских и русских имен и перевод):
слав. Островунипрах — росск. Улворси=сканд. Хольмфорс (островной порог)
Неясыть — Аифор Айрфор (ненасытный порог)
Веруци (вручий) — Леанти Леаонти (бурлящий)...
Перед лицом такого соответствия попытки истолковать «росские» названия как скифские (Брайчевский 1985) или во всяком случае оспорить их скандинавское звучание (Тимофеев 1999) выглядят безнадежными — итог подведен в подробных комментариях к изданию Константина Багрянородного коллективом под руководством Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева (Константин 1989: 318 — 326)].
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ
1. Русь — вообще не этнический термин, а социальный: название княжеской дружины и знати, военного сословия, верхнего слоя общества, потом распространившееся на весь народ (Соловьев 1858; Падалка 1914; Юшков 1940: 37-59; Тивериадский 1942; Юшков 1949: 57-63; [Акопов 1967]).
2. Высказывалось еще компромиссное предположение: оба утверждения справедливы, было название Русь или, точнее, Рос на юге до варягов, но Русью назывались и варяги, пришедшие с севера, оба эти названия слились в одно (Брим 1923 и др.).
ВОЗРАЖЕНИЯ НОРМАНИСТОВ
1. Социальное значение термин «русь», несомненно, имел — и на раннем этапе своего существования, и на позднем, его никто не отрицает. Но это значение не противоречит этнической окраске. Вопрос же стоит о происхождении и этническом характере термина при попадании в славянскую среду, о его приходе из Скандинавии (5та1-51оску 1949; [Хабургаев 1979: 215-220; Лебедев 1985: 241-249; Мельникова и Петрухин 1989; 51апд 1996]).
2. Что же касается компромисса со слиянием южного и северного терминов, то, как отмечает Д. С. Лихачев, «так можно предполагать разве только с отчаяния перед сложностью проблемы» (1950: 241). Это не совсем так. Термины встречались, существование одного влияло на другой, люди связывали живые и близкие им термины с новыми и чужими. Но это не отменяет вопроса об их происхождении и доминировании.
Реально у нас остаются только два взаимоисключающих положения. Впрочем, даже если не считать их взаимоисключающими, это еще не делает их равнозначными по убедительности.
ВЗВЕСИМ ПОЛОЖЕНИЯ И ДОВОДЫ СТОРОН
При сравнении обоих положений и их доказательств бросается в глаза, что положение, выдвинутое норманистами, значительно прочнее обосновано, чем противоположное. Возражения антинорманистов лишь ставят под сомнение некоторые доводы (например, происхождение «Росс», «Русь» от гобз — 'гребцы'), но не разрушают всю систему доказательств. Неважно, что на самом деле означало на севере Козз (смысл названий этносов чаще всего утерян), важно, кого оно обозначало. А оно у финнов означало шведов, и это непреложный факт, снимающий любые возражения. Да и не все эти возражения убедительны. Трудно представить, чтобы варяги могли ввести в заблуждение византийских писателей, назвав себя чужим именем, именем, взятым у славян, когда византийцам были хорошо знакомы и те и другие, причем варягов они узнали гораздо позже, чем славян, и первоначально из других источников — с Запада.
Упоминания о росах на юге до 862 г. можно было бы считать веским возражением против отождествления их с варягами, если бы дата прибытия Рюрика считалась абсолютно достоверной и если бы можно было оставаться в уверенности, что до Рюрика варяги не показывались в славянских землях. Если бы...
Но это не так — ни то, ни другое. Все этапы путешествия слова «Русь»
Иначе обстоит дело с противоположным утверждением. Его аргументы несостоятельны. Возражения, предъявленные со стороны норманизма, снимают их целиком и полностью. От них не остается ничего, кроме благих пожеланий. Лингвистическое построение Б. А. Рыбакова не может избегнуть общей участи других доказательств этого ряда. Его сопоставления натянуты.
Византийцы услышали впервые слово «Росс» у себя на родине от самих норманнов, которые его произносили через «о» (да и аллюзии с библейским «Рош» действовали), арабы же узнали это слово в славянских землях, очевидно, сначала от славян, которые, согласно звуковому закону, изложенному выше, произносили это слово через «у». Имя Боз взято у германского автора (Иордан), Бус — у славянского («Слово о полку Игореве»). «Булгар» — самоназвание тюркского племени, воспринятое в такой форме многими славянскими языками (в том числе южными — напр. хорватским), а восточные славяне не произносили это слово через «у» ни на севере, ни на юге.
Неманская Рось находится на той же широте, что и Старая Русса; оба эти места из древних славянских племен первыми узнали кривичей — отнюдь не южное племя. Стало быть, на этих нескольких сопоставлениях, большей частью отражающих произношение неславянских народов, реконструировать двойное произношение внутри восточнославянского языка никак нельзя, ставить ли это раздвоение в зависимость от территории (север-юг) или от времени (сер. I тыс. — конец I тыс.). Если корень Рос-, встречаемый в некоторых географических названиях Среднего Поднепровья, был связан с названием народа, то отчего же он не изменился в Русь вместе с этим названием, подчиняясь тому же звуковому закону? Остается заключить, что этот корень, как и трезвучие «Рос», вылущиваемое из названий некоторых народов Северного Причерноморья, очевидно неславянских, никак не связаны с названием Киевской Руси.
Этот пункт спора вызывал и отчасти еще продолжает вызывать особенно бурное кипение страстей. Между тем, если трезво поразмыслить, вопрос того не заслуживает. В чем причина особого упорства антинорманистов в этом вопросе? Несомненно, здесь сказалось чувство патриотизма — но патриотизма ложно понимаемого. Антинорманистам казалось зазорным носить национальное имя чужеземное, заимствованное у скандинавов. Да и не только антинорманистам — даже такой ярый норманист, как Погодин, понимал дело точно так же. «Я долго боролся с самим собою относительно норманнского происхождения руси, — говорил он, — мне трудно было верить, что русь были не славяне...»
Да полноте, зазорно ли это? Ведь речь идет о чисто лингвистическом происхождении имени, о термине, о слове, а не о его реальном значении. Звучанию имени народного придают красоту и особую, волнующую силу не грамматические элементы слова, не происхождение его составных частей, а славные дела народа, его роль в истории, его место в современном мире. Не в духе передовой отечественной науки да и не к лицу любому культурному человеку кичиться знатностью предков или чистотой рода.
Но причем здесь происхождение этнического термина «Русь»!