Спорим, будешь моей
Шрифт:
– Спасибо, – сразу несколько кусков закидываю, набивая полный рот.
Артем *Чара* Чарушин: Твое поле? Посмею, Дикарка. Не сомневайся.
Лиза Богданова: Почему ты продолжаешь писать мне?!
Артем *Чара* Чарушин: Почему ты продолжаешь отвечать?
Усмехаюсь, когда Дикарка присылает гневный смайл.
Артем *Чара* Чарушин: Хочу тебя такой… увидеть.
Блядь,
Лиза Богданова: Ненормальный!
Черт, согласен.
– С кем ты переписываешься? Что прикольного написали? – пристает с расспросами Ника. – Тёма?
– Шутка 18+, – отбиваю, чтобы отстала.
– Нормально, блин…
Артем *Чара* Чарушин: До встречи, Дикарка.
– Артем, девочки, – отрываюсь от трубы, когда папа красноречиво кивает на этих мелких кобр и выходит из-за стола.
– Понял.
Снова в моем маршруте вылазит школа.
– Как тот борзый, кстати? – смотрю на Нику.
– Даже смотреть боится!
– Что за «борзый»? – батя оборачивается уже на выходе из столовой.
– Сопля один, – отмахиваюсь я. – Уже решили.
– Я надеюсь, по-мужски? Без беспредела?
– Обижаешь, – усмехаюсь и самодовольно задираю подбородок.
У Богдановой либо какой-то личный проход между стенами академии, либо плащ-невидимка. Снова она пропадает. Соньку несколько раз встречаю. А ее – нигде нет.
Хреново. Для всех.
Наматываю аппетит. С нетерпением жду «тренировку». Моментами сомневаюсь, что Лиза придет. Но все же какое-то внутреннее чутье подсказывает, что она будет там.
И оно не обманывает.
Как и вчера, издали вижу ее. Замедляю шаг, когда, напротив, подмывает со всех ног нестись. Рассматриваю, пока не замечает. Штаны у нее, конечно, как шаровары принцессы Жасмин. И то, это если мягко, не приплетая казаков.
Но, блядь… Возбуждает воображение. Когда движется, все формы выделяются. Задница у нее – отпад. Прям, как я люблю. Вчера убедился физически, пока сзади прижимался. Полночи потом снилось.
Сука, как же хочется скорее раздеть…
– Что ты тут делаешь? – нападает Дикарка, едва заметив меня.
Натягивая карманы спортивок, так, что пояс съезжает, сжимаю вложенные в них ладони в кулаки. Веду неопределенно плечами и усмехаюсь.
– Ты же ждала, чтобы я пришел, – обличаю, играя бровями.
В глаза ей смотрю и четко вижу, как растет ее волнение. Синхронно с этим возбуждаюсь.
– А вот и нет!
– А вот и… да, – на последнем слове голос садится до хрипа. – Да, Дикарка, – повторяю, не скрывая своих реакций. – Ждала.
В сердце будто допмотор всадили, тащит
Мать вашу…
– Привет, – бросаю ребятне, выкручивая в их сторону лишь голову.
– Привет, – почти одновременно отзываются они.
Сегодня уже не выглядят такими зашуганными.
– Как дела?
– Хорошо, – так же синхронно.
Их, блин, кто-то школит?
– Отлично, – заключаю и иду к Лизе. По ее виду сходу определяю, она почти готова дать деру. Останавливаюсь, сохраняя небольшое расстояние только для того, чтобы не активировать режим погони. – Когда ты уже перестанешь бегать? – выдаю незапланированно. – Что плохого я делаю?
От моих вопросов Богданова теряется. Не сразу соображает, как ответить.
– Хотя бы то, что нарушаешь мое личное пространство, – находится с претензией.
– Личное пространство? – выпячивая губы, кривлю рожу и киваю. – А если… – понижая голос, смотрю прицельно в глаза Дикарке. – Если я хочу, чтобы твое личное пространство стало моим, что с этим делать?
Она охает, как всегда, громко, шокированно и возмущенно.
Сука, только за эти охи ее хочу.
– Мне откуда знать?! Справляйся, – звучит сейчас, как училка. – Овладей собой. Неужели непонятно?
– Понятно, почему непонятно, – тяну чересчур ровным тоном. Закусывая уголок губы, склоняю голову набок. – Все дело в том, что я не хочу владеть собой, – выдвигаю достаточно внушительно. Голос садится и как будто тяжелее становится. – Я хочу овладеть тобой, – признаюсь без всяких реверансов.
Таким взглядом ее заливаю – распахивает на вздохе рот и отступает.
– Не улети, – ловлю за руку, чтобы не шлепнулась.
Дикарка, естественно, тотчас дергается и всячески пытается избавиться от насильственного удержания.
– Не смей меня трогать… Не смей говорить таких вещей… – шипит задушенно.
Уверен, путается не только в словах, но и в своих мыслях.
– Каких – таких? – вопреки всем ее мытарствам, сокращаю расстояние, пока лицом к лицу не становимся. Приходится, правда, в три погибели сгорбиться, чтобы это стало возможным. – Что плохого?
– Ты серьезно проблемы не видишь? Ты… Ты…
О, если бы взглядом можно было убить, она бы взяла грех на душу.
– Горишь, Дикарка – выдыхаю совсем тихо.
Почти ей в губы. Оставляю расстояние, чтобы не разрывать зрительный контакт.
– Что? – не понимает она.
Или делает вид, что не понимает.
Глаза, помимо паники, тот самый огонь выдают. Черт возьми, взрывает… Если бы не дети на заднем фоне…
– Ты горишь, когда я рядом, – поясняю сипло.
– Неправда…