Спой мне о любви
Шрифт:
— Эй, сэр, порадуйте нас чем-нибудь из Гарри Лодера!
«О нет, — подумала я, замирая, — только не после Сибелиуса и церковной музыки! Адама хватит удар!» Я оглянулась и увидела его лицо. Оно было… нет, не злым, а бледным и покорным. Адам знал, что именно так и случится, знал, что Колин выйдет на первый план. Но почему? Неужели такое случалось и прежде?
Колин показал представителям старшего поколения все, на что был способен. Каждая песня в его исполнении становилась спектаклем одного актера, а когда он спел последние строки одной из них: «Здесь утешенье, в Галааде, и исцеленье больной
— Кажется, у нас теперь есть еще одна причина поблагодарить мистера Баллестая, — произнес расчувствовавшийся председатель, пожимая руку Адаму. — За то, что он привез к нам Колина Камерона!
Когда мы все рассаживались по машинам, Адам строго следил, чтобы ни одна из них не уехала без полного комплекта пассажиров. Сам он вез троих участников хора, которые жили далеко. В большом старом дворе приюта, превращенном в автостоянку, мне удалось пробиться к нему сквозь толпу.
— Мои поздравления. Это было великолепно!
Адам хмуро посмотрел на меня исподлобья:
— Спасибо, но ты не ошиблась в объекте своих поздравлений?
— Нет, не ошиблась. Всегда есть тот, кто делает всю работу, и тот, кто оказывается в центре внимания.
Лицо Адама трогательно просветлело. Взгляд серых глаз, устремленный в даль, вернулся ко мне, на губах расцвела улыбка. Это была улыбка не горечи, а признательности. Он сделал шаг вперед, и, прежде чем я это осознала, его руки опустились мне на плечи и губы медленно приблизились к моим.
В этом поцелуе совсем не было грубой, пугающей страсти, как в прошлый раз. Он был нежным и скорее дружеским, сдержанным и аккуратным, но это проявление чувств на публике ясно показало мне, как глубоко он был тронут.
— Извини, — смущенно произнес Адам, резко отстранившись. — Ты поедешь со своей компанией? — как-то суетливо спросил он, и я, повернувшись, наткнулась на пристальный взгляд Колина.
«Как долго он стоял позади, шпионя? Почему не кашлянул тактично? Зачем так на меня смотрит?» — думала я сначала сердито, затем со смущением и потом раздраженно. Ладно, пусть смотрит, если хочет! Это его вина, что Адаму потребовалось утешение.
— Вы закончили… гм-м… беседу?
Холод в голосе Колина был вовсе неуместен. Какое ему дело, кто меня целует или кого я целую в ответ? И мне совсем не хочется ехать домой с ним.
— Адам, а у тебя в машине не найдется местечка для меня?
Он с сожалением покачал головой:
— Увы, милая, она уже битком набита. Ну что ж, увидимся. И спасибо тебе еще раз.
Я уныло побрела за Колином к его синему автомобилю. Когда мы развезли по домам двоих участников хора, Колин заговорил со мной в первый раз;
— Ну, Дебра, что-то вы притихли. Вам понравилось, как мы выступили?
— Мы?! — резко повторила я. — Мне показалось, что хор был всего лишь вашим бледным фоном.
Замечание было достаточно обидным и вызвало тяжелый вздох Хани. Колин, однако, не промолвил ни слова. Он сгорбился за рулем и больше не заговаривал со мной, только пожелал спокойной ночи, когда мы подъехали к «Тор-Рок».
Глава 8
Я провела беспокойную ночь,
На следующее утро я завтракала позже обычного. Мама, выскользнув из-за конторки, передала мне, что Адам будет ждать меня в коттедже.
— Он рассказал мне, что произошло вчера! — сердито выпалила она. — Я была просто в ярости!
Не часто мама бывает столь непредсказуемой. Я думала, ее сильно впечатлит знакомство с такой знаменитостью, как Колин Камерон. Но оказалось, это не тот случай.
— У него ненадежный характер, — заявила она и добавила, что эпизод с хором это подтвердил, как и его настоятельное требование выделить Хани одноместный номер. — Дороти Росс сказала, что гостиница в деревне с радостью примет такую постоялицу. Но Камерон заявил, что его это не устраивает, потому что он сам там остановился.
— О, мама, но он же прав, — запротестовала я. — Знаменитостям приходится заботиться о своей репутации, а если бы они поселились в одной гостинице, поползли бы слухи.
В саду Хани играла в мяч с Йеном и Рут. Наверное, она простила меня за вчерашнее замечание в адрес Колина, так как весело помахала мне. Я помахала ей в ответ и пошла дальше.
Начиналась моя последняя неделя в Торкомбе. Понадобятся по крайней мере еще два дня для внесения последних штрихов в отделку коттеджа, и останется достаточно времени для того, о чем я теперь усиленно размышляла. Для мирных переговоров, если честно. Не расставаться же с Колином Камероном врагами! Я понимала, что уязвила его, и он, наверное, в ярости, но, когда настанет последний день и мы будем прощаться, я хочу, чтобы это было дружеское прощание. Как же исправить положение? Да это же проще простого — надо привести близнецов на его концерт в Сикоуве!
Сюрприз, решила я, уладит дело лучше всего. Но сделать нужно все в тайне, чтобы ничто не помешало в последнюю минуту. Магде, конечно, придется рассказать, но она будет только рада избавиться от близнецов хоть на время.
Дверь коттеджа была открыта, и я сделала шаг внутрь, как вдруг услышала, что Адам говорит с кем-то наверху.
— Итак, ты все теперь знаешь и можешь гордиться собой, — с горечью сказал он. — Позволь полюбопытствовать, каким будет следующий шаг?
— С моей стороны никаких шагов не будет, — ответил его собеседник. — При условии, что ты сам во всем признаешься, здесь и сейчас.
Нельзя было ошибиться в том, кому принадлежит этот голос. Боже правый, в отчаянии подумала я, неужели придется выслушать очередной спор между Адамом и Колином? Спор, который, судя по всему, затрагивает что-то личное? Оказалось, придется.
— Я именно это и собирался сделать, — легко согласился Адам, но уж слишком поспешно. — За кого ты меня принимаешь?
— Дело вовсе не в том, за кого я тебя принимаю. — Колин, в отличие от него, был абсолютно спокоен и говорил с достоинством. — Мы знаем друг друга долгое время, Адам, и я не хочу с тобой ссориться. Но мы обязательно поссоримся, — если ты не признаешься ей во всем, здесь и сейчас.