Справный Дом

Усвятова Дарья

— Мастер Андрей. А я знаю, почему ты — Мастер Огня. Огонь — твоя сущность, он живет внутри тебя и согревает любого, кто находится рядом. Оттого так горят твои глаза и глаза тех, кто видит тебя.

Он посмотрел на меня так пронзительно и жарко, что все мое тело — от кончиков пальцев ног до корней волос — начало гореть. Но прежнего оцепенения не наступило: за несколько дней общения с мастером у меня выработался «иммунитет» к его огненным взглядам.

— Была бы деревяшкой — загорелась бы… — пробормотала я.

У Андрея в глазах заплясали веселые искорки. Одновременно, в унисон мы громко захохотали,

чем привлекли внимание рабочих, собиравших на плану инструменты. От группы людей отделилась фигура в клетчатой рубашке и направилась к нам.

— Эй, сладкая парочка! — не дойдя нескольких шагов до холма, нас окликнул мой муж. — Над чем смеетесь? Поделитесь с простым работягой!

Прошло еще несколько дней; к вопросу о Спасе, огне и Стодарнике Андрей не возвращался, меня же — каждый раз, когда я пыталась возобновить этот разговор, обрывал шуткой, либо морочил голову диковинной байкой.

Июль перевалил за середину. Как-то ночью я проснулась от ощущения жестокого жара в груди. Горло пересохло, дышать было очень трудно. Я тихонько встала, вышла в кухню-гостиную, достала с полки чашку, открыла кран. Вода почему-то не полилась. Я взяла чайник, но он оказался пустым… Глянула на часы: три. Не идти же к колодцу в три часа ночи! Но при мысли о том, что до утра мне придется мучаться жаждой, меня обожгло еще сильнее и я, взяв чайник и фонарик, вышла во двор.

У колодца маячил чей-то высокий силуэт. Мне стало не по себе; я инстинктивно отступила на шаг, погасив фонарик. Со стороны колодца послышался бархатный смешок:

— Дашка! Я тебя засек, тикать поздно!

— Господи, Андрей!!! Доведешь до инфаркта… Ты что тут делаешь?

— Тебя жду, — полушепнул он, подойдя так близко, что я услышала стук его сердца.

Я сглотнула слюну и тут поняла, что жар ушел, а пить совсем не хочется.

— Ты опасный человек, мастер Андрей …

— Пошли, разговаривать некогда.

— Куда? Зачем?

— Постигать природу Огня.

Минут двадцать мы шли во тьме. Внизу пело сверчками бескрайнее море июльской степи, вверху колыхалось серебряно-черное море звезд, мерцающих голубыми, красными и белыми искрами прямо над нашими головами. Вдали показалась ярко-оранжевая точка, расположенная будто бы на самой земле. Мы шли прямо на нее, точка росла, но только подойдя к ней, я поняла, наконец, что это. Посреди степи была вырыта круглая яма, в ней плотным оранжево-красным светом горел огонь.

Андрей взял меня за плечи, подвел к самому краю ямы.

— Стой здесь, — приказал он.

Сам обошел яму по кругу и встал напротив меня. Извлек откуда-то из-за спины кусок темной материи, сложил ее несколько раз и завязал себе глаза.

— Раздевайся и садись на колени! — раздался бархатный баритон.

Я скинула одежду и села на краю, положив руки на колени ладонями вверх.

— Смотри на огонь, дыши огнем, повторяй молитву: «Силой Святого Духа, огненный мир, откройся! Аминь»

Я стала вглядываться в огонь. Внутри багряной плазмы, словно драгоценные нити в тончайшей газовой ткани, искрились мириады золотых точек. Огонь играл всеми оттенками пурпурного, желтого, апельсинного… Вдох — и огнем наполнилась каждая клеточка тела.

— Силой Святого Духа, огненный мир, откройся! Аминь, — на выдохе сотворила молитву.

— Силой Святого

Духа, огненный мир, откройся! Аминь, — отозвалось с того края ямы, пока я вдыхала вновь.

Огненное дыхание, перетекая сквозь огонь от меня к мастеру Огня и обратно, то учащалось, то замедлялось почти до полной остановки. Воздух исчез, как исчезла земля подо мной и небо над нами. Миром владел Огонь, огнем я дышала, огнем я видела и молитву творила тоже огнем. Тела я не чувствовала, я вся была одним сгустком пламени, и меня тянуло к костру, разросшемуся до вселенских размеров. Сначала я боролась с этим притяжением, боясь, что если упаду в яму, то сгорю заживо, затем, когда границы мира запылали и растеклись жидким пламенем, я бросилась вперед и слилась с этим всепожирающим жадным огнем… Ощущения, захватившие меня в центре пламени, я не смогла бы описать словами, даже зная все языки вселенной. В одно время — и восторг, и трепет, и наслаждение, и смех, и — музыка, величавая и торжественная, как гимн. Она звучала откуда-то сверху, и вдруг из пламени этой музыки полились слова:

Ты, о Агни, рождаешься вместе с днями,Ты, радостно пылающий нам навстречу,Ты — из вод, ты — из камня,Ты — из деревьев, ты — из растений,Ты, повелитель людей, рождаешься чистым…

Гимн облекался в слова, а мир возвращался в прежние формы и образы. На Востоке розовел рассвет. Степь окутала влажная дымка. Я увидела себя, сидящей на краю черной ямы; на дне ее дымились уголья, от огня не осталось и искорки. Мастер Огня допел последние слова гимна.

Я поднялась и оделась. Андрей снял повязку, мы молча пошли домой.

Знахарка встретила нас у входа в сад и повела в беседку. Там, на деревянном столе под виноградом, стоял кувшин и два стакана. Мне тут же сильно захотелось пить, и жажда была гораздо сильнее той, от которой я проснулась ночью. Знахарка наполнила стаканы. Это был другак, и мы, несмотря на ранний час, осушили весь кувшин.

— Спать хочешь? — спросил Андрей.

Я отрицательно помотала головой.

— Тогда иди умойся и приходи на план.

Я тихонько вошла в дом и первым делом посмотрела на часы. Полшестого. Заглянула в нашу комнату. Володя еще спал. Я переоделась в шорты и майку.

— Ты давно встала, Дашунь? — сонно прохрипел муж.

— Давно. Я на стройку, меня Андрей ждет.

— Не знал бы тебя и его, стал бы ревновать…

К концу дня печь была сложена уже до потолка, оставалось вывести дымоход через потолок на чердак, а оттуда — на крышу (кровельные перекрытия были уже готовы, со дня на день их начнут покрывать оцинкованным шифером).

Вечером Андрей вновь позвал меня на холм. Взяв мои ладони и сложив их лодочкой в своих руках, он поинтересовался, каковы мои впечатления от ночного ритуала.

— Мне не выразить это словами, — негромко произнесла я. — И блаженство, и радость, и сила… Не было только боли. Но хотелось умереть.

— Умереть? — удивился мастер.

— Ну нет… — я не знала, как объяснить. — Не умереть, а слиться с этим огнем, превратиться в его стихию и больше не возвращаться к человеческому существованию.