Спроси у реки
Шрифт:
– Мать и сестру убери! – заорал Посохин.
– Есть!
Жарких оторвал женщину от майора и, поймав за талию, снова кинувшуюся на помощь матери Анну, потащил их в другую комнату.
Посохин оглянулся, чтобы оценить обстановку.
– Придержи их там. Пусть успокоятся.
Майор придавил Алексея одной рукой за шею к стене, а другой его обшарил. Сунув руку в задний карман джинсов подростка, Посохин вытащил оттуда смартфон.
– «Е7»! Где взял?
– Отпусти! Нашел!
– Заткнись! Ты
– Никого я не убивал! – заорал подросток.
– Леша!
– Куда вы, гражданка?!
Жарких едва успел перехватить рванувшуюся к сыну женщину.
– В наручники захотели?! – бросил зло через плечо Посохин и, сделав паузу, уже ровным голосом продолжил: – Все сядете на пятнадцать суток, если не угомонитесь. Спокойно. Ведите себя спокойно, и никто вас пальцем не тронет. Все поняли? Тогда все присутствующие здесь граждане чинно усаживаются на стульчики и отвечают на мои вопросы. Жарких, посади их, но тащить не надо. Действуй аккуратно. Алексей, я тебя отпускаю. – Посохин ослабил хватку. – Поверь, все будет хорошо. Успокойся, пожалуйста.
Опустив руки, подросток продолжал стоять у стены, уже не пытаясь бежать.
– Хорошо. Все правильно меня поняли. Теперь давайте обсудим ситуацию.
Майор отошел от Алексея и глубоко вздохнул.
– Фу! Я хочу наконец поговорить спокойно. Алексей, присаживайся, пожалуйста. И вы, милые дамы, устраивайтесь поудобнее.
Подросток сел на стул, на котором до этого располагался Посохин, и поджал под себя ноги. Бежать, видно, он уже никуда не собирался. Следом опустились на диван его мать и сестра.
– Я тоже присяду, – сказал Посохин. Он одной рукой взял стоявший возле стола стул за спинку и перенес его к двери.
– Итак, Алексей, расскажи, пожалуйста, полиции, где ты взял смартфон? – спросил майор, стараясь придать своему голосу отеческие интонации.
– Я его нашел.
Посохин присел на край стула и оперся руками о колени.
– Где и когда?
– Во вторник.
Подросток отвечал на вопросы полицейского, не поднимая головы. «Малыш, кажется, сожалеет о своем поступке, – подумал Посохин. – Будем считать, что человек он еще не конченный».
– Неделю назад, так? – спросил майор, еще больше смягчив тон.
– Да.
– Где?
– На старом пляже.
– Время не вспомнишь?
– Утром. Я хотел порыбачить, пришел на пляж, а он там лежит.
– Часов в шесть нашел?
– Не… раньше. Часов в пять.
– Видишь, все идет у нас нормально. Мы спокойно с тобой разговариваем и хорошо друг друга понимаем. Итак, еще вещи какие-либо там были?
– Да. Халат и босоножки. Полотенце еще было. Большое такое.
– Что еще ты нашел?
– Еще очки солнечные, – с явной неохотой ответил подросток.
– Где они?
– Очки?
– Очки
– Очки я Ане подарил, а все барахло засунул в лодку.
– В какую лодку?
– Там, в конце пляжа стояла.
– Можешь описать?
– Дюралевая. С синей полосой.
– Номер на ней был?
– Я не видел. Может и был. Не помню.
– Ключи в халате лежали?
– Ключи? Ключей не было.
– Не врешь?
– Честное слово! Зачем они мне?
– Хорошо. Аня, принесите, пожалуйста, очки.
Девушка встала и прошла в другую комнату. Она почти сразу оттуда вышла и протянула очки Посохину.
– Вот. Они?
– Они, они. Здесь на дужке и название фирмы выбито.
– Я не знала. Леха сказал, что он их в траве подобрал, когда утром на пляж шел.
– Никто вас ни в чем не обвиняет. Он их действительно нашел. Он не врет. Почти.
Посохин повертел очки в руках.
– Красивые. И дорогие, между прочим! У погибшей женщины от них дома футляр остался.
Майор передал очки Жарких.
– На телефон девчонок снимали, молодой человек? – с грустью глядя на Алексея, спросил Посохин.
– Снимал.
– Есть чего-нибудь такое? Ну, сам понимаешь.
– Есть.
– Ладно, не переживай. Никто ничего не узнает.
– Я не переживаю.
– Вот и славно. Ничего с телефона не удалял?
– Не знаю. Я с ним еще не совсем разобрался.
– Ничего, восстановим, если понадобится. Значит, сделаем так: завтра придешь с мамой в полицию, и мы весь твой рассказ там запишем. Покажешь, где вещи нашел?
– Покажу. И лодку покажу.
– Кражу на тебя мы вешать не будем, я обещаю, но завтра старший лейтенант, – Посохин указал на Жарких, – проведет с тобой серьезную воспитательную беседу. Придете в полицию в десять часов утра. Дежурный вас проводит в мой кабинет. Там со старшим лейтенантом и поговорите.
Посохин поднялся со стула и перенес его к обеденному столу, точно на то место, где он прежде стоял.
– Извините за беспокойство. Служба! Жарких, на выход.
– До свидания! Извините, – сказал старший лейтенант, который как показалось Посохину, уже начисто забыл, с какой целью он сюда прибыл. Он не сводил глаз с Анны.
«Если верить древним индусам, которые считали зеркалом души ноги, – подумал Посохин, – душа у девушки должна быть красоты замечательной».
Татьяна Владимировна, вероятно еще не веря, что все плохое осталось позади, нервно теребила на блузке верхнюю пуговицу.
– Может, чаю? – неожиданно спросила она, поднимаясь с дивана.
– Нет-нет, спасибо! Уже очень поздно. Мы пойдем. Всего доброго!
Посохин слегка подтолкнул Жарких к выходу.
– До свидания! – услышали полицейские уже на веранде голос Анны.