Спросите Эмму! Как спасти дружбу

Берк Кэрри

– Люк, ты уже в старшей школе, – сказал мистер Вудз. – Не пора ли уже интересоваться чем-то, кроме спорта? Может, почитаешь газеты? Составишь какое-то мнение?

Эмма была абсолютно согласна с отцом, но в данный момент она страшно завидовала брату: он в кругу своих друзей, а рядом с ней только собака.

Люк как будто прочёл её мысли.

– А где же Твидл-Туп и Твидл – Ещё тупее? – спросил он, имея в виду Иззи и Хэрриет. – Сегодня после школы не играем?

Эмма ощетинилась. Люк любил выставить её малышнёй, особенно перед своими друзьями.

– Они заняты. И я занята, – отрезала она.

– И чем

же? Ногти на ногах красим? – продолжал дразнить её Люк.

– Ну ты даёшь, Люк! – хохотнул его приятель Рич.

– К вашему сведению, мне нужно писать пост в мой блог, – проинформировала она всех.

– Эй, парни, у кого есть хороший вопрос для «Спросите Эмму»? – усмехнулся Люк. – Что-нибудь по-настоящему сложное – чтобы она ушла наверх и подольше сидела там и не отсвечивала здесь.

Рич поднял руку как на уроке:

– Ну вот я хочу пойти работать в «Спорттовары Холбарта» после уроков, но родители говорят, что не выйдет, потому что я должен учиться. А это крутое место, там классно, и я смогу заработать денег на новый айфон.

– Ты не сказал, что провалил естественные науки, – напомнил ему Люк.

– Ну да. Но я бы провалил их независимо от того, работал бы я у Холбарта или нет. Мой учитель по естественным наукам просто ненавидит меня.

– Хм, – задумалась Эмма. – Это большая проблема.

– Я знаю! Так что бы ты посоветовала? Всё-таки пойти на работу? Объяснить родителям, что они не правы? Позвонить бабушке и дедушке, чтобы они поддержали меня? – спросил Рич.

Эмма вдруг вспомнила о своём обещании держать нейтралитет.

– Ничего не посоветую, – ответила она. – Я хочу сказать, что и у тебя, и у твоих родителей есть свои аргументы.

– Так кто же прав? – настаивал Рич.

– Не могу сказать, – пожала плечами Эмма.

Люк наклонился к ней:

– Не можешь? С каких это пор? У тебя всегда есть что сказать – по-моему, так даже слишком много. Ты ни на минуту не замолкаешь, даже если никто не спрашивает твоего мнения.

– Но я не могу ничего посоветовать, по крайней мере сегодня и завтра, – твёрдо заявила она, уводя Джегера на кухню.

– Странно. – Люк взял пригоршню попкорна. – Ты ведёшь себя очень странно!

Эмма сама чувствовала себя не в своей тарелке. В нормальной ситуации она сказала бы Ричу, что ему надо договориться с родителями так: он будет упорно учиться, когда будет не на работе, и добьётся улучшения оценки по наукам, чтобы доказать родителям, что может успешно совмещать учёбу и работу. Она посоветовала бы ему сесть рядом с родителями и объяснить им, насколько это для него важно – и насколько важно приобрести опыт работы и чувство ответственности. Она могла бы привести миллион причин, почему его родители должны пересмотреть своё мнение: ведь аргументация была её сильной стороной. Но аргументация и споры не завоюют ей хорошего отношения миссис Бейтс и не добудут билет на поезд в Вашингтон.

– Со вкусом печени или курицы? – спросила она Джегера, запуская руку в коробочку с лакомствами. Пёс громко пролаял в ответ. – Понятно! Ты хочешь и то и то. – Эмма погладила его по голове. – Хороший мальчик.

В дом вошла мама с большим пакетом покупок:

– Эмма, дорогая, поможешь мне разобрать продукты и начать готовить обед? Папа тоже скоро будет, наверное, голодный как волк. У него сегодня после обеда было две операции.

Отец

Эммы был кардиологом, он чинил сломанные сердца. Может быть, он скажет, что делать с тем грызущим чувством, которое возникало в её груди каждый раз, когда она думала о Джексоне. Тот наверняка разозлился на неё за то, что она вышла из себя в столовой. Почему девочка вообще на него набросилась? Он же не просил, чтобы его выбрали делегатом на конгресс учащихся, он занял её место не нарочно. И всё же в тот момент, особенно при том что Элтон постоянно нудил, она просто не могла унять закипающий внутри гнев и вырывающиеся изо рта слова. Сейчас, оглядываясь назад, она понимала, что, наверное, нужно было вести себя по-другому, поддержать Джексона, а она повела себя так, будто он виноват. Наверное, миссис Бейтс права – если она не может контролировать свои эмоции, ей не место на Национальном конгрессе учащихся. Может быть, ей даже не стоит вести блог с советами!

– Дорогая, по-моему, ты немного рассеянна, – сказала мама, заметив, что Эмма кладёт пакет с кукурузными чипсами в морозильник.

– Да, – кивнула она. – У меня был плохой день.

– Ну, у нас у всех бывают плохие дни. Надо просто отпустить его. – Мама поцеловала Эмму в лоб. – Завтра будет лучше.

– Сомневаюсь. – Эмма покачала головой. Завтра её ожидало примерно то же, что и сегодня. Джексон всё ещё будет злиться на неё. Хэрриет и Иззи отвернутся с ледяным хладнокровием, а ей придётся ждать аж до понедельника, прежде чем она сможет хотя бы попытаться всё наладить.

– Хочешь поговорить? – спросила мама. – Я умею быть беспристрастной.

Эмма застонала:

– Не говори этого слова! Ненавижу беспристрастность. Ненавижу не иметь возможности переживать о чём-то, что заставляет меня волноваться. Спокойствие страшно переоценено!

Миссис Вудз поставила на стол пакет молока, который держала в руках.

– Беспристрастность не означает, что ты должна сидеть молча, – объяснила она. – Это означает, что ты должна рассмотреть вопрос со всех сторон, быть справедливой и думать, прежде чем что-то сказать.

– То есть ты хочешь сказать, что я несправедлива?

– Я хочу сказать, что, когда ты настроишься на что-то, тебя тяжело переубедить, – сказала мама. – Но это не так уж плохо. Ты девочка, которая отстаивает свою точку зрения.

– Да, это правда, – согласилась Эмма. – И я не должна из-за этого остаться без поездки в Вашингтон.

– В Вашингтон? Не хочешь рассказать мне об этом подробнее?

– Миссис Бейтс считает, что у меня нет тех качеств, которые позволили бы мне стать делегатом Национального конгресса учащихся в Вашингтоне. Она сказала, что я слишком вспыльчивая и не дам никому и слова вставить.

– А, понятно, – кивнула мама. – И поэтому тебе надо научиться быть беспристрастной.

– Да! Предполагается, что я на сорок восемь часов смогу стать Швейцарией – и это просто разрушает мою жизнь! Все меня ненавидят, потому что я не могу ничего сказать! Спросить Эмму вы можете – но я не могу ничего ответить!

– Ну это же временно, – успокоила её мама, протягивая сыр из пакета. – Съешь кусочек швейцарского сыра, если уж собираешься быть Швейцарией.

Впервые за этот день Эмма улыбнулась. Мама отлично умела с помощью не очень удачной шутки расставлять все события по местам и сделать мрачный день светлее.