Спросите ваши души

Житинский Александр Николаевич

Ну, его очки видят, где в человеке душа.

Ну, его присоска может вытягивать эту душу и водружать на новое место.

А что в этом толку?

Всякий ученый, да и не только ученый, всякий творец, скажем так, работающий бескорыстно и увлеченно ради самой идеи, рано или поздно, когда достигнут результат, жаждет известности и как следствия этой известности – каких-то материальных благ.

Можно продать рукопись, как говаривал поэт. Можно и нужно.

Сигма добровольно отказалась от денег и славы. Костик пока не обнародовал в ученом обществе свои приборы. Но

какой-то стимул был нужен и им. Это не могло остаться пустой забавой – пересаживать души в тараканов и определять их родословную.

И вот они обрели идею.

Исправить род человеческий. Ни больше, ни меньше.

Я говорю «они» о своих друзьях, потому что был по горло занят другой работой, за которую мне платили неплохие деньги. На эти деньги, между прочим, вся наша компания жила, потому что Костик и Сигма нигде не работали, а занимались лишь наукой.

Я был в курсе событий благодаря их рассказам. Энтузиазм, охвативший их, мне пока не передался. Я предпочитал наблюдать, что будет.

Сигма выдвинула теорию, согласно которой исправлять человеческую природу должны души, которые она собирала с цветков, как пчелка. Там, как правило, скапливались монашки, медицинские сестры, библиотекари, архивисты, продавцы мороженого, собиратели марок и прочий безобидный и славный человеческий в прошлом материал, который за свою жизнь не обидел и мухи.

И Си решила дать им новую жизнь, пересадив их души в нелучших, скажем так, представителей рода человеческого.

Идея была полна благородства и сулила земной парадиз.

Костик и Сигма понимали, что сами они в глобальном масштабе ничего не исправят. Слишком много работы. Но эксперименты начали.

Первым делом Сигма внедрила в старуху Саватееву душу балерины Мариинки Щепочкиной, танцевавшей в кордебалете еще до войны. Изъятую у старухи душу наркома Ежова, само собой, пересадили в банку к Иосифу, который встретил своего бывшего опричника с некоторым недоумением.

Как, он опять здесь?

И таракана Ежова разорвали на куски. Мы едва успели перехватить его бессмертную душу и заточить ее в кусок фановой трубы, который потом утопили в Невке. Пока она там проржавеет, пройдет много времени.

Однако надо было что-то делать с Иосифом. Таракан как вместилище столь опасной души был очень ненадежен. Поэтому, посовещавшись, мы решили похоронить душу Сталина в камне. Мы втроем, усадив Иосифа в пробирку, повезли его на Карельский перешеек, на станцию Лосево, и там в лесу, найдя огромный валун высотою метра в три, поместили душу Сталина туда.

Костик собственноручно извлек ее из таракана спирососом и, приложив присоску к валуну, отправил душу тирана на долгий отдых. Сигма спироскопом проконтролировала: душа сидела в камне.

И сидеть ей там предстояло много тысяч лет. До очередного обледенения Земли.

Что делать с тараканом, от которого остались от Иосифа лишь крылышки со звездочками генералиссимуса, мы решали долго.

Везти назад к коммунистам? Убить? Выпустить на волю?

Убить – предлагал Костик. Сигма хотела выпустить.

Но я уговорил их отвезти бывшего Иосифа обратно.

– У вас свои эксперименты,

у меня свои, – сказал я. – Не мешайте науке.

Возвращенный к коммунистам Иосиф неожиданно для всех ушел в народ, стал тусоваться там и каким-то образом избавился от звездочек на погонах. То есть, на крылышках.

Наверное, ему их отъели приятели.

Политбюро отнеслось к этому благодушно. На месте Иосифа стал возлежать таракан с душою начальника пожарной охраны города Минусинска в двадцатые годы Кузьмы Никаноровича Додонова. И ничего не изменилось, что говорит о чудесной устойчивости коммунистов к переменам.

Но наблюдать за Иосифом – это были мои заботы, а Сигма с Костиком собирали души праведников и пачками меняли их на грешные души современников.

Подвел гаишник с душой Маяковского. Он нарушил стройную теорию. Ему по очереди внедряли души ученого-биолога Ведищева, парфюмера, бабочки-капустницы, солдата срочной службы, убитого толпой товарищей, – и никакого толку. Гаишник продолжал драть рубли с автомобилистов. Причем без квитанций, по-черному.

– Влияние среды, – с умным видом пояснила Сигма. – Иногда душа бессильна.

Я подумал, что душа еще много где у нас бессильна, но промолчал.

Приятно было смотреть на моих друзей вечерами, когда они сортировали тараканов – чистых сюда, нечистых – туда. Бракованные души, между прочим, отобранные у порочных современников, пристраивались в недвижимость: в парапеты, чугунные решетки, столбы. Чтобы подольше их там подержать. А освобожденные души-цветки раздавались преступникам и подследственным. Сигма и Костик регулярно бывали в судах со своим спирососом, и им часто удавалось облагородить подсудимых перед тем, как те заслушивали свой приговор.

На приговор их перерождение, естественно, не влияло.

Костик был особенно возбужден. У него буквально поехала крыша. Он начал строить планы замены душ у властей – от самого низа доверху. Планы были малореальны, потому что менять души нужно было практически у всех, а доступ к телу реципиентов чаще всего бывал затруднен.

Я как профессиональный охранник это хорошо понимал.

– Костик, не парься, – сказал я. – Тебе не добраться даже до председателя партии. Не говоря о…

Костик тем не менее не унимался, любовно отбирал тараканов в правительство и даже сочинил стихи, взяв за основу популярное когда-то стихотворение поэта Межирова:

На Земле, где страданьям не видно конца,Где дерьма неизбывного невпроворот,Лишь одно нас спасет перед ликом Творца:– Тараканы, вперед! Тараканы, вперед!И когда от разврата устанет душаИ погрязнет в грехе мой несчастный народ,Я возьму спиросос и скажу не спеша:– Тараканы, вперед! Тараканы, вперед!

Мы тогда не обратили внимания на явные религиозные мотивы, проглянувшие в этом стихотворении, а напрасно.